Дядьки стояли, переступая с ноги на ногу, покуривали, покашливали, украдкой посмеивались. Громко смеяться никто не посмел, ведь все-таки Классик, хотя и Хуторянский. А что человек книгодурствует лукаво, так об этом пусть уж в столице подумают.

Автор тоже вмешивается в интермедию только для того, чтобы известить, что Хуторянский Классик (то есть автор же!) отбыл на свой парнас, так и не дождавшись коз.

Да и кто бы их дождался?

КОЗОЭПОПЕЯ

(Кульминация)

Дальше все спутывается, перепутывается, закручивается и заверчивается. С одной стороны — естественное развитие событий, а с другой — комментарий Петра Беззаботного к этим событиям.

Петра спрашивали:

— Так как же ты поехал тогда?

— А как? — зевал Петро. — Взял, считай, веревку, топор, поддевку ватную, плескачей, сала, пирожков с фасолью, свиных кишок с пшеном и шкварками на дорогу — и айда! Сел в вагоне и сидел, считай, пока приехал. А там говорят: вот твои козы, пересчитай. Ну, пересчитал. Двадцать две козы и два козла. Один белый, другой черный. Волосатые и рогатые, как черти.

Дальше у Петра было какое-то затмение или помрачение, как иной раз в кинофильмах. Еще помнил, как ехал то ли через три, то ли через четыре государства. Сидел в вагоне, ел плескачи с салом и свиные кишки с пшеном и шкварками. Животом Петро выдался крепкий и терпеливый, это как раз именно о таких сказал один наш поэт: «О желудки хлеборобов! Сложить им цену в состоянии разве лишь те, кого катар или еще какие-нибудь напасти терзают непрерывно в животе»…

Для коз с места отправки выдан был фураж, то есть по охапке какого-то колючего сенца на каждую козу и на двух козлов. Расчет был на три дня пути: один день в Греции, один на соседние державы, еще один — чтобы доехал Петро до своей станции.

Дядькам очень хотелось узнать об этом закордонном сене.

— Да разве я его видел? — сплевывал со зла Петро. — В вагоне же темно, считай. Лег я спать, а проснулся — козы съели все до основания! И из-под меня все повыдергали. Смотрю — ни сена, ни поддевки, ни пирожков с фасолью! И трех дней не стали ждать — слопали все за одну ночь. Не иначе, эти греки мне их голодными всучили…

Кому приходилось ехать трое суток в вагоне с голодными козами? Но что такое трое суток упорядоченного передвижения по железной дороге в сравнении, скажем, с двумя неделями беспорядочных странствий козьего вагона по станциям и полустанкам нашей необъятной железнодорожной державы?

А Петру Беззаботному на роду были написаны именно эти две недели!

За первые двое суток вагон с козами благополучно, в соответствии с расписанием, проехал через три державы, потом под ним сменили колеса, чтобы поставить на родные рельсы, — и вот уж выглядывай свою станцию! Козы мекали полифонично, и Петру слышалась в этом меканье только незначительная голодная грусть, и только отсутствие философского образования и незнание новейших теорий мифологизма не дали ему возможности своевременно услышать в этих звуках зловещую музыку сфер.

Не знал Беззаботный и того, что козы наделены чутьем предсказания и уже наперед видят, что их вагон не пойдет прямым ходом до нужной станции, а будет прицепливаться, перецепливаться к наинеожиданнейшим поездам, заталкиваться в тупики, загоняться в другие области и даже в соседние республики — и так целых две недели! А фураж был выдан из точного расчета щелк-щелк! — как в аптеке.

Козы балдели с голода. Меканье стало таким настойчивым, что на станциях люди сбегались послушать странные концерты.