Что ж. Надо постараться.

Джинни провела ладонью по лицу. Может, стоит заодно постараться лечь пораньше и выспаться перед завтрашним днем? Кафе открывалось ровно в семь, о чем Норман напомнил ей уже, кажется, раз шестьдесят. Она не могла избавиться от чувства, что он ее недолюбливает, но решила списать все на обыкновенную стариковскую ворчливость. Тетя доверяла ему много лет, значит, доверяла и Джинни.

Неважно, ворчливый он или нет, Джинни была рада, что Норман не ушел. Он знал все тонкости работы кафе, а с ним остались и два бариста. С какой стати она вообще нервничает? Кафе вполне могло работать и без нее. Наверное, и закрывать его на неделю не стоило. Просто она была в таком стрессе из-за переезда. Мысль о том, что люди придут и будут ждать свой привычный утренний кофе, чуть не вынудила ее умчаться обратно в Бостон и искать новую работу ассистенткой.

Джинни подумала о риелторе, которому звонила, стоя на голом полу своей новой квартиры над кафе. Барбара Сандерс. Во время недолгой беседы она настояла, чтобы Джинни называла ее Барб. Барб смотрела на нее с визитки, найденной под входной дверью. Она была ухоженной, собранной, со стильной прической и безупречной улыбкой. Джинни поймала себя на том, что хочет довериться ей. Позволить Барб решить все ее проблемы.

Она едва не согласилась выставить кафе на продажу. Но потом вспомнила Марвина, повалившегося на стол и лежавшего лицом на стопке отчетов, и поспешила сообщить Барб, что передумала. Хотя и согласилась, чтобы риелтор прислала ей расценки, по которым в последнее время продавали другие заведения в округе. После чего повесила трубку и съела огромную порцию салата, чтобы почувствовать, что хоть что-то в этой жизни под контролем.

Теперь, сидя здесь и глядя на аккуратное маленькое кафе — ее аккуратное маленькое кафе, которым не умела управлять, — Джинни подумала, что, кажется, совершила ошибку.

Помещение было небольшим — пара круглых столиков, несколько стульев. Она попыталась представить, как утром здесь будет полно посетителей. Сердце сжалось от радостного предвкушения и волнения.

В эркере у окна стояли два уютных кресла, протертых временем. В квартире Джинни на втором этаже были такие же первозданные деревянные полы, от которых Барб пришла в восторг. Посреди зала располагался угловой прилавок, с одной стороны которого стояла касса, а вдоль другой — несколько барных табуретов. Застекленная витрина возле кассы заполнена угощениями от Энни. Стены выкрашены в кремовый цвет и украшены картинами местных художников. На крохотных бумажках возле них значились название и цена.

Джинни уставилась на особенно большую картину на противоположной стене — гигантская фиолетовая корова. Волновалась ли художница, когда выставляла ее здесь? Сидела ли дома, сомневаясь, что так уж хороша в своем деле? Беспокоилась ли, что подумают о ее разноцветных животных с фермы, или просто взяла и рискнула?

Стук в дверь с черного хода прервал ее экзистенциальный кризис и игру в гляделки с коровой. Джинни спрыгнула с табурета и пошла открывать, на ходу снимая фартук. Она надела его еще утром в надежде, что почувствует себя более профессионально. Не сработало.

Меньше всего она ожидала увидеть на пороге Логана. Но солгала бы, сказав, что не испытала при виде него радостного волнения.

— Привет, — сказала она, распахивая дверь шире.

— Держи, — ответил он, не утруждаясь приветствием. Протянул руку, а на ладони лежала маленькая коробочка.

— Хм… что…

— Беруши. Я… подумал, вдруг пригодятся… ну… — Логан пригладил бороду, а его щеки залил румянец. — Чтобы ты могла выспаться перед завтрашним днем.