И Крутой тоже. Кстати, а где же он?

Монтеро подошел к нему.

— Отличный вечер для танцев, — индеец понизил голос, — но мне не верится, что он окажется столь же хорошим для нас.

— Ты тоже чувствуешь?

Монтеро как бы прислушался.

— Да, — кивнул он. — Это приносит ветер… или же мы просто знаем о том, что нас ждет. Не могу сказать, как и когда, но нас ждет беда.

— Хорошо, что Мимс сейчас здесь.

Монтеро тихонько усмехнулся:

— Управы на него нет. Но он славный парень, хотя я сомневаюсь, что ему удастся дожить до старости. Стариком ему не быть, так же как и его дружкам.

— Нашего Старца больше нет.

— Да… нам его будет очень не хватать. Такой был человек!

— Хесус, а что ты знал о нем?

Монтеро пожал плечами.

— Наверное, не больше твоего. Однажды он рассказал мне о некоей двери, ведущей в другие миры, через которую может пройти человек. Но всему свое время: нужно знать, когда уходить и когда возвращаться обратно. — Недолго помолчав, он продолжил: — Возможно, золото возникало оттуда. Может, это жертвенные дары?

Предки Шона Малкерина верили в существование гномов, добрых и злых духов, поклонялись древним кельтским богам. Но в Ирландии, древнем, благословенном крае, как и везде, все изменилось, медленно и неотступно уходили из памяти людской воспоминания о призраках минувших дней, тени которых еще обитали в горах и среди болот. Шон не принимал глупые предубеждения и предрассудки, но он все же не сомневался в том, что на свете случаются порой необъяснимые вещи, о природе которых не известно еще ровным счетом ничего, и наверное, существуют незримые преграды, за которые ему не дано заглянуть.

— Понятия не имею, — с сомнением произнес капитан. — Кому в таком случае предназначались такие дары?

— Откуда нам знать, сеньор? Очень часто приношения богам делаются даже тогда, когда имена этих самых богов уже давно позабыты. Наверное, все дело в силе привычки, и старые верования и предания со временем могут померкнуть, но они не умирают.

Они вместе вышли из дома и остановились на веранде. Шон разглядывал залитые солнечным светом склоны далеких холмов, покрытые зарослями кустарника. Что за глаза следят оттуда за ним? Издалека местность вокруг ранчо могла показаться идиллическим пейзажем, но ему не раз приходилось бывать в тех пустынных местах, а он знал, как они суровы и обманчивы.

Начались танцы. Эль-Теколеро, взявший на себя роль распорядителя, открыл вечеринку с хоты, простого, но изящного танца. Шон глядел на танцующих гостей, но мысли его витали далеко. Что же с ними случится? Он обернулся, чтобы продолжить беседу с Монтеро, но того уже не оказалось рядом.

Поланко занял позицию на противоположной стороне двора, рядом с загоном, где теперь стояли лошади, Джонни Мимс танцевал, но Леркин Кемпбелл и Билл Ханикутт стояли неподалеку и курили, то и дело поглядывая по сторонам.

Неожиданно со стороны дороги послышался перестук копыт, и к воротам направились шесть или семь всадников. Впереди на вороном коне скакал Андрес. Он превосходно держался в седле. Томас Александр и Фернандес ехали следом. Остальные их попутчики выглядели как заправские бандиты.

Заметив, что Ханикутт поднялся на пригорок у загона, откуда ему стало сподручнее следить за происходящим, Шон двинулся через площадку для танцев, пробираясь между танцующими. С трудом выбравшись из толпы, он нос к носу столкнулся с Андресом.

— У нас вечеринка, — тихо сказал он, — мы танцуем и поем. Если ты приехал сюда для того же, то милости просим, будь нашим гостем, приглашаю и твоих друзей остаться.