— Но вы разрешили, государыня, сделать им и шёлковые платья.

   — Только на праздники, гадкий генерал, только на праздники. Как и лайковые туфли — для танцев, как и перчатки. Я не дам себя разорять бессмысленными тратами. Их и так немало.

   — А на каждый день козловые башмачки?

   — Чем они плохи? И ещё — простое бельё и серая пудра, самая дешёвая. Я вижу, разумная экономия вам не по нутру, гадкий генерал.

   — Вы правы, государыня, тем более речь идёт о таких чудесных крошках. Немного радости им, кажется, можно было доставить и без особых затрат.

   — Мне нечего добавить, Иван Иванович. К тому же пора браться за дела. Мы с вами сегодня слишком заболтались.

* * *

П.Р. Никитин, Д.Г. Левицкий

Осень ранняя в Москве наступила. Сентябрь в половине, а сады как золотом облило. Зеленинки не видать. Трава под листвой укрылась. По ночам морозным инеем продёргивает. Торопится зима, торопится. Журавли третий день над городом тянут. Курлыкают, ровно плачут.

В Гоф-интендантской конторе что ни утро толчея. Слух прошёл — государыня прибыть может. Наказ депутатам дала. Над уложением законов российских размышлять приказала. А сама будто бы в Москву. Приготовиться надобно.

За первого в городе архитектора Пётр Романович Никитин. Весь, кажется, город обрыскал. Много не сделаешь, а где что подчистить, подкрасить — иначе не годится.

Церкви две в честь счастливого восшествия на престол её императорского величества кончить не удалось — Кира и Иоанна на Солянке да Великомученицы Екатерины на Всполье, на Большой Ордынке. Будто нарочно на той же Ордынке и Климента папу Римского не завершили — канцлер Алексей Петрович Бестужев-Рюмин в честь восшествия на престол покойной императрицы Елизаветы Петровны закладывал. У канцлера то ли средств не стало, то ли расчёт изменился. А тут денег в достатке — мастера держат.

С триумфальными воротами тоже беда. Повыцветали, где дождями да снегом живопись и вовсе смыло. Поновлять надо. Непременно поновлять. Архитектор Иван Яковлев список работ составил, так прямо и сказал: кроме Левицкого Дмитрия Григорьевича надеяться не на кого. Он портреты для ворот писал, он и аллегории где надо поправит. Лучше только станет. Искусный мастер, ничего не скажешь. Да и рекомендатели высокие — князья Трубецкие. Всё семейство.

Денег заломил неслыханно: «6000 рублей, из оной суммы ничего не уменьшая, и тоговатца с протчими не желаю, в чём и подписуюсь живописец малороссиянин Дмитрий Левицкий». В Москве всего четвёртый год, а уже считаться с собой заставил. Его превосходительство Иван Иванович Бецкой и господин директор Московского университета Херасков равно рекомендуют. Покойный князь Никита Юрьевич три раза к награде представлял. Награда, правда, не последовала, так ведь и ходатай-князь уже в отставке был — кто с отставным считаться станет. И всё-таки не может главный архитектор попытки поторговаться не сделать.

   — Благодарствуйте за приглашение, господин Никитин.

   — Как же иначе, господин Левицкий. Со сказкой вашей ознакомился. Всё бы хорошо, да дорогонько.

   — По работе и цена.

   — Работы вашей ни в коем разе под сумнение не ставлю, однако не заметить не могу: поновление — не оригинальная работа, а по цене едва не дороже новой выходит.

   — Хочу внимание ваше, господин архитектор, на то обратить, что цена всем воротам разная.