В мою ладонь тоже впилась ногтями чья-то рука, и, повернувшись, я увидел перед собой лицо разъяренного Винсента.

– Гвозди господни! – прошипел он. – Что вы еще натворили?!

– Выяснил истину, – ответил я невозмутимо. – Обнаружил, что Эмма Кертис играла роль своего скончавшегося брата. Так что дело закончено, Дирик.

– Но я не знал этого! – вырвалось у него. – Все эти годы они дурачили также и меня. Я не знал ничего до…

– До смерти Ламкина, когда вы потребовали у Хоббея объяснения слов Абигайль, сказавшей, что я не вижу того, что находится прямо передо мной. А потом обо всем догадался Фиверйир.

Гневная судорога пробежала по заострившемуся лицу моего коллеги:

– Этот дурак воспылал к Хью страстью, которая заставила его молить Господа о прощении. Потом он все понял и сказал, что внимательно следил за Хью и однажды догадался.

– Вам следовало бы в таком случае отказаться от защиты Хоббея. – Я с презрением посмотрел на него. – Однако вы не могли смириться с тем, что вас выставили дураком? Не смогли признать, что вас основательно надули?

– Ах ты, горбатый ханжа! – Дирик бросился на меня, размахивая жесткими костистыми кулаками и не обращая внимания на рыдающего рядом над своим сыном Николаса. Но в следующий миг он оказался распростертым на лужайке. Мой клерк наклонился над ним.

– Вот что, самовлюбленный говнюк, – проговорил он. – Твое дело швах. Так что заткни свой лживый рот, иначе получишь ту самую трепку, о которой все эти дни я мог только мечтать!

Винсент лежал на спине, побагровевший и задыхающийся. Я посмотрел на старшего Хоббея, все еще склонявшимся над Дэвидом: он даже не оглянулся.

– Бедный мой сын! – горько произнес он. – Бедный мой сын…

Цирюльник явился без особого промедления. С помощью Фальстоу он внес Дэвида внутрь, а Хоббей и слуги последовали за ними. С ними же ушел и Дирик. Мы с Бараком остались в большом зале. Я попросил одного из слуг сообщить Винсенту о том, что я хочу как можно скорее поговорить с ним. Мы сидели за столом, ожидая – молчаливые и потрясенные.

– Куда, по-твоему, может направиться Эмма? – спросил мой помощник.

– Я думаю – в Портсмут, чтобы попытаться поступить в армию, – предположил я. – На мой взгляд, помоги нам господи, она может решить закончить свои дни в ореоле воинской славы.

– Это она убила Абигайль?

Я покачал головой:

– Думаю, сегодня она впервые потеряла власть над собой. Нет, это был кто-то другой.

– И надо же мне было сказать так громко… – сокрушенно вздохнул Джек.

Звук шагов заставил нас оглянуться. Глаза приближавшегося к нам Фальстоу горели ненавистью.

– Мастер Хоббей хочет поговорить с вами, – сообщил он.

Я согласно кивнул:

– Пошли, Барак.

Мне нужен был свидетель при разговоре.

Следом за управляющим мы вошли в кабинет Николаса. Тот мешком осел в своем кресле, его узкое лицо посерело, и он невидящими глазами смотрел на песочные часы. Дирик сидел возле него в кресле. Амброуз выжидал у окна, и Винсент обратился ко мне:

– Мастер Хоббей хочет поговорить с вами, делая это вопреки моему совету…

– Ваш совет, – тихим голосом произнес хозяин дома. – И куда привел меня этот ваш совет с того самого дня, когда вы сказали мне, что опека над детьми окупит себя?

Он посмотрел на меня глубоко ввалившимися в череп глазами:

– Дэвид будет жить.