Вот уж кому медитация сейчас не помешает, решил Мэддокс.

Корвус оставил свои бумаги и глянул поверх очков.

– А-а, уж не Джимсон ли Мэддокс вернулся с поля боя! – Британский акцент прозвучал заметнее, чем обычно.

Корвус был примерно одного возраста с Мэддоксом – тоже чуть старше тридцати, но мужчины настолько отличались друг от друга, что казались обитателями разных планет. Странно – вместе их свела какая-то татуировка.

Корвус протянул руку, Мэддокс взял ее и ощутил уверенное пожатие, ни слишком длительное, ни чересчур короткое, не слабое, но и не напористое. Мэддокс подавил нахлынувшие чувства.

Это человек, вытащивший его из тюрьмы.

Корвус взял Мэддокса под руку и провел к креслам, занимавшим дальний угол кабинета, прямо перед бесполезным сейчас камином. Британец отошел к входу, что-то сказал секретарю, потом запер дверь и сел напротив Мэддокса, беспокойно меняя положение ног, пока наконец не устроился более менее удобно. Корвус наклонился вперед; лицо его буквально рассекло воздух, глаза горели.

– Сигару?

– Это я раньше курил, а теперь бросил.

– Молодчина. Не возражаешь, если я?..

– Черт, конечно, нет.

Корвус вынул сигару из специальной коробочки с увлажнителем, отрезал кончик. Прикурил, подождал, пока сигара хорошенько разгорится, затем опустил ее и сквозь клубы дыма посмотрел на Мэддокса.

– Рад тебя видеть, Джим.

Мэддоксу нравилась манера Корвуса: тот всегда относился к Джимсону с безраздельным вниманием и разговаривал с ним на равных, как и подобает птице высокого полета. Корвус горы свернул, чтобы вызволить его, Мэддокса, из тюрьмы, и, сделав один-единственный телефонный звонок, мог бы упечь обратно. Вот два факта, которые вызывали у Мэддокса сильные и противоречивые чувства, в которых он и сам пока не разобрался.

– Итак, – проговорил Корвус, откидываясь назад и выпуская струйку дыма.

Что-то в манере Корвуса всегда беспокоило Мэддокса. Он вытащил из кармана карту и протянул собеседнику.

– Вот, нашел среди барахла, которое тот тип тащил с собой.

Корвус, нахмурившись, развернул карту. Мэддокс ожидал радостных возгласов. Их не последовало. Лицо Корвуса побагровело. Он резко швырнул карту на стол. Мэддокс наклонился, хотел взять ее.

– Оставь, – бросил Корвус. – Кому она нужна? Где блокнот?

Мэддокс начал издалека:

– Вот как вышло... Я шел за Уэзерсом к Высоким Плоскогорьям, и он меня просто доконал. Я две недели прождал, пока он покажется. Ну, появился в итоге. Я устроил засаду, пристрелил его.

Воцарилась напряженная тишина.

– Ты его убил?

– Да. А по-вашему, лучше бы он побежал к легавым и растрезвонил всем и каждому, что вы урвали его кусок или как это там говорится? Уж поверьте мне, Уэзерса нельзя было не грохнуть.

Продолжительная пауза.

– А блокнот?

– В том-то и дело, что не нашел я блокнота. Только карту. И еще вот это. – Мэддокс достал из сумки металлический ящик с переключателями и светодиодным экраном, выложил на стол.

На ящик Корвус даже не взглянул.

– Ты не нашел записную книжку?

Мэддокс сглотнул.

– Нет.

– При нем должна была быть записная книжка.

– Не было ее там. Я застрелил его сверху, с края каньона, потом тащился пять миль до самого дна. Два часа почти. Когда добрался до места, оказалось, там уже кто-то побывал – видно, другой кладоискатель хотел нагреть руки. Он приехал верхом, его следы были повсюду. Я обшарил труп, обыскал ишака, все вверх дном перевернул – нету никакой книжки. Я ценные вещи прихватил, следы уничтожил и тело закопал.