Робин Ли Хэтчер. Каприз мечты
ПРОЛОГ Плантация «Туин Уиллоуз», штат Джорджия, март 1867 года.
– Пойдем, здесь ничего нам больше не принадлежит. Такер Брениген заботливо взял мать за руку и вывел из дома на веранду. Харлей Симмонс, сидевший в кресле, поднялся, снял шляпу, обнажив редеющие каштановые волосы, и небрежно поклонился: – Добрый день, миссис Брениген. – Мистер Симмонс. Морин Брениген отошла от сына. Ее слова звучали с обманчивой вежливостью; только Такер мог расслышать нотки пренебрежения в этом негромком спокойном голосе: – Надеюсь, вы все найдете в полном порядке. – Меньшего я не ожидал, мэм. – Осталось отдать это. Она уронила ему в руку связку ключей. Харлей кивнул удовлетворенно: лицо расплылось в широкой улыбке. Морин повернулась спиной к новому хозяину прежде, чем тот успел сказать что-то еще. Ее зеленые глаза встретились с глазами сына, и тот заметил блеск не пролитых слез и дрожь подбородка, но знал, что мать никогда не позволит себе заплакать перед этим «грязным мародером». Такер помог матери спуститься с крыльца и подвел ее к скромному кабриолету, где уже сидели его сестра и тетка. – Будь я здесь главной, убила бы этого трусливого, жалкого… – Шеннон! Предостерегающий окрик Морин ясно дал понять, что она не потерпит никаких разговоров на эту тему. Старшая из братьев и сестер Такера, двадцатилетняя Шеннон Брениген крепко обняла мать, поднялась в кабриолет и взяла в руки поводья. – Все равно, убила бы, – мрачно проворчала она. Такер протянул руку престарелой двоюродной бабушке. – Вам лучше поскорее отправляться, тетя Юджиния, – сказал он. – Уже поздно. Старая женщина взглянула на него слезящимися глазами. – Ты не мог бы день-другой пожить у нас в Атланте, Такер? – Вы же знаете, это невозможно. – Шеннон должна была поехать с вами. Голос Юджинии дрожал. Такер понимал, что имеет в виду тетка. Юджиния Годвин, слишком старая, чтобы выдержать утомительное путешествие на запад, оставалась в Атланте, месте, переставшем быть ее домом. Это был совершенно не тот юг, который она знала. Шеннон вызвалась остаться в Джорджии, чтобы ухаживать за теткой отца, и Юджиния чувствовала себя виноватой в том, что все еще цепляется за жизнь в восемьдесят семь лет. – Мы любим вас, – мягко сказал Такер и поцеловал ее в морщинистую щеку. Юджиния, кивнув, позволила усадить себя рядом с племянницей. Такер наклонился к сестре. – Шеннон, мы напишем, как только доберемся до Бойсе. – Не беспокойся за меня, Так. Мы с тетей прекрасно проживем вместе. Когда Такер поцеловал девушку, его синие глаза подозрительно повлажнели. – Янки не победили Бренигенов, чтобы они ни говорили и как бы ни хвастались. Такер отвернулся, прислушиваясь к скрипу колес, означавшему, что сестра и тетка наконец-то тронулись в путь. Звук причинял почти физическую боль, ощутимо знаменуя медленный распад семьи, разрывы родственных связей. Взгляд его упал на одинокого всадника, сидевшего на длинноногом гнедом мерине. Вот и еще один листок падает с могучего некогда дерева, и Такер не в силах ничего предпринять. С тяжелым сердцем он подошел к брату. Красивое юное лицо Делвина исказила горькая усмешка. Такер остановился в нескольких футах от брата: – Может, все-таки передумаешь? – Нет. Остаюсь здесь. Не побегу, поджав хвост. – Тебе только семнадцать, Делвин. |
