– Бэрри. – Тот не сводил взгляда с девушки в сизом. – Дочь Герланда.

Услышанное казалось безумным… до момента, пока Таша не заглянула в глаза напротив, открытые расписной фарфоровой маской. Потрясённые, глубокие, удивительного цвета сумеречного неба.

Ровно такие же, как у основателя Венца.

– Ты же говорил, что она мертва, – прошептала Таша.

– Говорил.

Слово прозвучало безжизненно, словно шуршание пепла.

Таше не посчастливилось и прежде слышать подобные интонации – но только не из уст Найджа.

– Найдж! – оправившись от изумления, девушка схватилась за опущенные руки колдуна, сжав их своими, словно выточенными из матового бледного стекла. Ещё одна черта, которую прежде Таша наблюдала лишь у единственного встреченного ею альва. Как и губы с глубокой треугольной ямочкой на верхней, почти разбивавшей её пополам. – Богиня, ты здесь! Что ты тут…

– Я видел, как ты сгорела, – произнёс Найдж, ничем иным не отреагировав на её порывистое движение. – Герланд сказал, ты защитила нас от огня, но сгорела сама.

– Нет. Когда король напал на штаб-квартиру, я переместилась сюда. – В звонком певучем голосе сквозили радость, нежность… и смущение. Очень много смущения. – Я собиралась выйти на связь. Правда! Но Госпожа сказала, что стоит дождаться подходящего момента, что Венец скоро примкнёт к нам и тогда я смогу спокойно…

– Ты переместилась сюда, – повторил Найдж. – Инсценировав собственную смерть. Ничего не сказав мне. Отцу. – Он не отнимал рук – но, казалось, только потому, что в принципе забыл о возможности двигаться. – Это ты была «крысой». Тем, кого мы искали. Тем, кто без спроса связывался с кем-то из нашей штаб-квартиры. С Зельдой? Или с Картером?

Краем глаза Таша заметила Алексаса: тот застыл чуть поодаль, держа в руках серебряный кубок, и наблюдал за происходящим, сощурившись, как кот. Наверняка тоже узнал сводную сестру… мёртвую сводную сестру. Воскресшую здесь.

Неудивительно, что Бэрри не спешат заключать в братские объятия…

– Почему? – не дождавшись ответа, спросил Найдж. Без боли, без гнева – и это было страшнее, чем если бы он кричал. – Почему ты примкнула к ним?

– Я думала, тебе не нужно будет это объяснять. – Дочь альва не отпускала пальцы колдуна, но вся радость из её голоса ушла.

– Королю нас тоже выдала ты? Или Зельда захотела избавиться от конкурентов – по твоей наводке?

– Нет! Конечно нет!

– Ты действительно сочла, что твоё место здесь? С теми, кто планирует вырезать людей, как скот?

– Если тебе это не нравится, что тут делаешь ты?

Сумеречные глаза пристально вглядывались в собеседника – и только в него. Казалось, ни Таши, ни людей и нелюдей вокруг не существует – ни для Найджа, ни для Бэрри. Здесь и сейчас существовали только они. Только последняя возможность понять друг друга. Что-то объяснить.

Прежде чем пути их разойдутся уже навсегда.

– Я говорила тебе, Найдж, – молвила Бэрри, когда колдун промолчал. – И тебе, и Джеми с Алексасом… Много раз. Я устала прятаться. – Её губы дрогнули, придав лицу выражение не то высокомерия, не то презрения. Знать бы ещё, что хуже. – Венец за шестнадцать лет не смог добиться своего. Даже если вы победите, люди не перестанут бояться, ненавидеть, презирать всех, кто от них отличается. Таких, как я, – в том числе. Так не проще ли не менять одного людского короля на другого, а разрушить существующий мир, чтобы создать другой? Совершенно другой? Мир, где не люди будут стоять во главе и распоряжаться судьбами тех, кто не похож на них?

Таша держалась за спиной у колдуна, по-прежнему хранившего молчание.