— А я вот, цветы сажаю — показала мне дворничиха кассету с дюжиной маленьких ростков — Бархотки. Этот год наш дом в конкурсе участвовать будет. Эта… «Красивый дом — красивый город». С призом!

— Фарида, что стоишь? — подошел к нам муж дворничихи — Работать надо! Цветы земля сажать надо! С завтра тепло идет, я прогноз погоды видел! А, здравствуй, Сашка! Мне жена сказала, что ты вернулся. Молодец! Другая страна хорошо — дома лучше. Я знаю, сам другая страна живу.

— Привет, Хафиз — я пожал руку дворника — Ты на жену не ругайся, она просто мне про конкурс рассказывала.

— Конкурс! А! — Хафиз закатил глаза под лоб — Знаешь, он еще не начинался, а Фарида его уже выиграла, награду получила и ее потратила! Э, слушай, не женись никогда! Я молодой был — дядя свой не верил, думал, он специально так говорит, чтобы я Фарида не брал. Мой род и ее род… Ну, не очень, короче. Давно уже. Ты понял? Не женись. Тогда у тебя все будет! И деньги, и здоровье, и ты сам себе господин!

— Э! — недовольно молвила Фарида и пригрозила кассетой с бархотками мужу. Вроде бы смехом, но брови при этом сдвинула так, что стало ясно — какие там шутки!

А еще говорят, что восточные женщины тихие и покладистые, слова мужу поперек не скажут. Вранье! Хотя, возможно, это на нее так столица подействовала, со своими феминистическими закидонами. Как там говорил Джон Сильвер? «Поживешь среди дегтя — поневоле запачкаешься».

— Какая, а! — с гордостью сказал Хафиз — Ничего не боится! Меня не боится!

Ну, это он уж точно шутки шутит. Все знают, что у кого, у кого, а у этой парочки даже перебранок не бывает.

— Пойду — сообщил им я — У вас цветы, у меня дела.

— Сашка, приходи вечером к гаражам — предложил Хафиз — Я плов делать буду. Посидим, поедим, попоем. Весна. Ай, хорошо!

— Если вернусь — зайду — согласился я — Почему нет?

Плов у него и правда роскошный получается. Я пробовал, знаю.

И вообще у меня сегодня получается день восточной кухни. Плов пловом, но впереди меня ждет бесподобное лакомство. Два года, десяток с лишним стран и сотни разнокалиберных ресторанов не смогли стереть в моей памяти воспоминания о великолепной шаурме, которую готовит аджин Абрагим, держатель небольшого заведения общепита, находящегося на почти малолюдной улице имени Тимура Фрунзе. Мало того — еще и не всякий из немногочисленных прохожих в нее сможет зайти, ибо Абрагим очень тщательно подходит к выбору посетителей своего заведения. Кто-то сможет пройти его фейс-контроль и сесть на пластиковый стул за пластиковый же стол, а кто-то пройдет мимо, даже не заметив того, что справа от него находится шаурмячная. Разве что запах учует, но и то решит, что он просочился в чье-то открытое окно. Но мне в этой связи опасаться нечего, поскольку я давно получил от аджина право на посещение его заведения.

Что приятно, аджин меня не забыл.

— А, ведьмак! — рыкнул он, заставив подпрыгнуть на стуле молоденькую девушку, которой как раз принес чашку кофе и две пахлавы на картонной тарелочке — Давно ты ко мне не заглядывал!

Что примечательно — слово «ведьмак» не слишком удивило посетительницу шаурмячной, не сказать, что не удивило вовсе. А с учетом того, что она после еще и уставилась на меня с любопытством, можно было смело сказать — из наших эта красотка. Ведьма, небось.

Это заведение, по сути своей, эдакая нейтральная полоса, на которой никто никого не тронет, потому тут кого только не встретишь.