Но вслух, я мило поинтересовалась:

— И что же?

Арахандар улыбнулся шире и злораднее. Наследница Оитлона сделала логичный вывод — кесаря планируется убить. Как? Вероятно так же, как арахнид убил своих сыновей — поглотив их силу, в смысле их высших, которых вероятно сам детям и выделил. Неплохо так — «я дал, я и взял обратно». Одна маленькая неувязочка — тень кесаря, в смысле Локар, остался в моём мире, так что Властителя Ночи ожидал сюрприз, причём малоприятный.

— Ваша улыбка очаровательна, но малоинформативная, — позволила я себе замечание.

Не став комментировать сказанное мной, Арахандар задал собственный вопрос:

— Мой сын сможет тебя излечить?

— Если речь идёт о вашем старшем сыне, то он меня даже с того света запросто достанет, — сообщила я то, в чём не сомневалась ни секунды.

— Замечательно, — коварно усмехнулся Властитель Ночи. — В таком случае я подожду.

Замечательно, подождём вместе.

— Сколько мужчин у тебя было? — внезапно спросил тёмный.

Нервный смех я подавила, посидела, сдерживая улыбку, и спустя несколько секунд, всё же ответила:

— Мужей — трое. Вы четвёртым будете.

Не могу сказать, что Арахандар как-то удивился, но как оказалось, интересовало его иное:

— Я спросил о мужчинах, женщина.

«Сатарэн, мой муж всё ещё занят?» — поинтересовалась, просто чтобы сдержаться.

«Всё ещё — да», — задумчиво ответил мир.

— Много! — уверенно соврала я. — Очень много. Правда, должна признать, поначалу, когда я ещё была менее опытная, они в основном от меня сбегали… часто впереди собственных лошадей и свиты, но впоследствии ситуация изменилась, да.

Арахандар удивлённо приподнял левую бровь.

— Поверьте, в подробности лучше не вдаваться, — улыбнулась я.

— Всё самое любопытное обычно кроется в деталях, — возразил тёмный.

Я могла бы согласиться, но не стала развивать тему в принципе, ощущая то, что едва ли мог ощутить Властитель Ночи — кесарь приближался. Не знаю, как — но я это чувствовала. Ощущала приливом уверенности и спокойствия, предчувствовала всем телом, и просто знала, сама не ведаю как.

И когда рухнули стены, сокрушая в пыль убежище тёмного, я лишь улыбнулась так, как может улыбаться лишь абсолютно уверенная в своём мужчине женщина, и улыбнулась шире, когда застыл, явно потрясённый Арахандар.

— Сюрприз, — протянула я с нескрываемой издёвкой.

— Даже спорить не буду, нежная моя. Держи.

И мне в руки сунули нечто синюшное, мокрое, окровавленное и орущее ровно до того момента, как оказалось у меня в руках. Потому что стоило мне подхватить ребенка, как он затих, удивлённо вглядываясь в меня синими глазками на смуглом обрамлённом чёрными мокрыми волосами личике.

И как-то неожиданно весь мир съежился вот до этих маленьких глаз, и я неосознанно прижала ребенка к груди, внезапно понимая, что кажется, никому его не отдам.

— Нежная моя, почему у меня вдруг возникло такое ощущение, что я только что сделал тебя матерью? — на оитлонском спросил Араэден.

— Вероятно, потому… что вы только что сделали меня матерью, мой кесарь, — едва слышно отозвалась я.

— Вот ты какое, непорочное зачатие… — с насмешкой протянул император.

Подняв на него рассеянный взгляд, я отметила и порванную местами одежду властителя Эрадараса, и окровавленные руки, и в целом довольно потрёпанный вид, и язвительно заметила:

— Судя по всему, роды были тяжёлыми.