И я, как-то даже не задумываясь, потянулась к писчему перу Эдогара, выхватила его из дрогнувших рук, и на свободном листке написала вопрос:

«Тэхарс, как часто драконы меняют кожу?»

За столом, пьющие в этот момент представители разных народностей разом и застыли.

«Тэхарс, не заставляй меня вспомнить о жгучем желании прикопать тебя под кустом по-тихому!» — раздражённо потребовала я.

— Э-э-э… — протянул дракон. И потрясённо вопросил: — Императрица?

«Ответ, Тэхарс. Я просила ответ, а не вопрос!!! Ослицу тебе в… пусть будет в спутники жизни!»

— Э-э-э… — пить дракон передумал, и даже отодвинул кружку подальше. — Примерно раз в сто лет… Пресветлая императрица.

«К гоблинам условности. Уважаемый Хагартар, Жрец Солнечного полумесяца, как часто производят потомство ваши коровы?»

Могучий, раза в полтора больше моего шенге орк с чертами лица чем-то напоминающими лица ракардов, выпрямился, став ещё больше и могучее и с достоинством ответил:

— Не коровы — буйволы!

Да мне без разницы вообще.

«Благодарю за пояснение», — вежливо отписалась на листке. — «Так как часто производят потомство ваши буйволы?».

Орк почему-то оглядел всех присутствующих, прежде чем ответить:

— Раз в год.

Нормально так.

И я с чистой совестью взялась черкать договор — сто голов скота за одну шкуру значилось теперь в нём. И это было гораздо более справедливо, чем двести голов за пятьдесят шкур.

— Это как-то… — начал было орк.

«Справедливо?» — ехидно поинтересовалась я.

И на это Хагартару Жрецу Солнечного полумесяца сказать было нечего.

«Тэхарс…» — начала было я.

— Понял, сам прикопаюсь, — проявил невероятную покладистость дракон.

И тут Эдогар осторожненько поинтересовался:

— Пресветлая императрица, означает ли ваше появление улучшения в вашем состоянии и в целом…

— Короче ты жить будешь? — прямо спросил Тэхарс.

— Смоляная Блестючка! — вдруг всхлипнул Ошрое, вытирая скупую, но всё же имеющуюся слезу.

И что тут скажешь.

«Пресветлый Эдогар, я ещё не разобралась в своем состоянии. Тэхарс не уверена. Великий Ошрое Топор Ручка, искренне рада видеть вас. Уважаемый Хагартар, Жрец Солнечного полумесяца, невероятно приятно познакомиться».

И в этот момент распахнулась дверь. Мне даже смотреть не надо было, я уже знала, что там кесарь.

— Как? — прозвучал в мгновенно заполнившейся тишиной императорской канцелярии.

Подхватила отдельный листок, и написала на оитлонском:

«Сатарэн пробился ко мне».

Кесарь ко всеобщему удивлению не стал никого выгонять, он взял листок и подхватил перо, отнёс к моему столу, тяжело опустился на стул и спросил всё так же на оитлонском:

— Как ты себя чувствуешь?

«Странно», — написала я. — «Здесь холодно, темно. Было очень одиноко, но сейчас Сатарэн приплыл.».

Араэден на миг прикрыл глаза, судорожно вздохнул и задал следующий вопрос:

— Где-нибудь есть свет?

«Есть. Наверху. У меня нет сил плыть к нему.»

Он промолчал. Чувствуя какую-то необъяснимую вину, пояснила:

«Раньше хватало, сейчас нет».

Я сейчас видела его лицо. Оно казалось каменным и лишённым эмоций, но я уже слишком хорошо знала кесаря, чтобы отчётливо понять то, что он не хотел говорить: «Ты умираешь!» — читалось во взгляде его ледяных глаз.