— Бедный друг, бедный друг! — сказал Морис.

Женевьева не говорила ни слова, но смотрела на него глазами, полными слез.

— Ты жалеешь о жизни? — сказал Лорен.

— Да… за нее.

— А я не жалею, ни по каким причинам, даже не жалею ради Богини Разума, которая… и я забыл сообщить тебе об этом обстоятельстве… на днях наделала мне очень серьезных неприятностей… Значит, я уберусь со здешнего света очень спокойно, позабавлю эту сволочь, которая побежит за тележкой, отпущу четыре хорошеньких стишка мосье Сансону, а там… прощай, честная компания… то есть… да, постойте еще…

Лорен остановился.

— Да, да! В самом деле, надо сходить! — прибавил Лорен. — Я знаю, что я никого не любил, но я забыл, что еще ненавижу кое-кого… Который час на твоих, Морис?

— Половина четвертого.

— Еще успею!

— Разумеется! — вскричал Морис. — Еще остается десять осужденных — значит, история кончится не раньше, как к пяти часам. У нас еще целых два часа.

— Больше и не надо; дай твой билет и одолжи двадцать су.

— Боже! Что вы хотите делать? — проговорила Женевьева.

— У меня есть одна мысль, — сказал Лорен.

Морис вынул из кармана кошелек и передал другу.

— А теперь, ради бога, дай пропуск.

Морис вручил ему билет.

Лорен поцеловал руку Женевьеве и, воспользовавшись мгновением, пока вводили в тюремную контору партию осужденных, перешагнул через скамейки и явился у больших дверей.

— Эге! Кажется, один дал тягу, — сказал жандарм.

Лорен оправился и подал ему билет.

— На, гражданин жандарм, и вперед лучше различай людей.

Жандарм узнал подпись регистратора; но так как в это самое время, как нарочно, регистратор возвращался из суда, то жандарм остановил его.

— Гражданин, — сказал он, — некто желает выйти из Зала мертвых с помощью вот этой бумаги. Годится ли этот пропуск?

Регистратор, которого не покидала дрожь с той минуты, как он безрассудно рискнул приложить свою подпись, побледнел от страха и схватил билет.

— Да, да, это моя подпись.

— В таком случае, — сказал Лорен, — возврати мне билет.

— Нельзя, — отвечал регистратор, разрывая бумагу на мельчайшие кусочки. — Эти билеты служат только на один раз.

Лорен с секунду стоял в нерешительности.

— А, тем хуже, — сказал он, наконец. — Но прежде всего мне должно убить его.

И он выбежал из коридора.

Морис с беспокойством смотрел на Лорена.

— Теперь он спасен, — сказал Морис Женевьеве почти с радостью, когда Лорен скрылся из виду. — Пропуск разорвали… Он уже не войдет сюда, а если бы и вошел, то заседание трибунала кончится к пяти часам, а к этому времени нас уже не будет в живых.

Женевьева вздохнула и задрожала.

— О, сожми меня в своих объятиях, — сказала она, — и уже не расстанемся. Зачем господь не может поразить нас одним и тем же ударом, чтобы мы вместе испустили дух!

И они удалились в самый темный угол зала. Женевьева села возле Мориса и обвила руки вокруг его шеи… Любовь притупила в них чувство приближающейся смерти.

Прошло около получаса.

LV. Для чего ушел Лорен

Вдруг раздался страшный шум. Жандармы растворили низенькую дверь. За ними шел Сансон, а помощники ему несли связку веревок.