Когда я поняла, что он собирается и дальше читать мне эту книгу – если захочет, то всю чертову ночь напролет, – я не выдержала. Я выхватила книгу из его рук и вырвала оттуда три страницы. А потом стукнула его по лицу так крепко, что он отлетел назад и упал прямо в очаг. Потом он поднялся и, как дикий зверь, сшиб меня наземь кулаком; это был такой мощный удар, что я лежала на полу как мертвая. Когда он увидал, что я лежу и не встаю, он перепугался и хотел было бежать. Все мужчины таковы. Тут я взметнулась как молния. «Ах ты, коварный вор! – прошептала я. – Ты что же, прикончил меня? Может, ты меня убил, чтобы завладеть моим имуществом? Ах, Дженкин! Ну, подойди сюда. Поцелуй меня перед смертью».

Это все и решило. Он подошел ко мне и опустился возле меня на колени. «Ах, милая Алисон, – сказал он. – Я никогда больше тебя не ударю, да поможет мне

Бог! Ты сама знаешь, что я натворил. Прости меня, дорогая моя. Пожалей меня, умоляю тебя!»

Тут я приподнялась и хорошенько его ударила. «Вот теперь мы квиты, – сказала я. – Я могу умереть спокойно. Это мои последние слова». Ну, конечно, они не были последними, и в итоге, еще повздыхав и покричав, мы с ним помирились. Я победила. Он отдал мне бразды правления – и я стала полноправной хозяйкой дома и всего имущества. А еще я стала управлять его языком – и его кулаками. Как вы думаете, что я сделала с той книгой? Я заставила мужа сжечь ее. Когда я получила власть над всем домашним хозяйством, он подошел ко мне и сказал: «Женушка моя, Алисон, поступай по-своему, я тебе по гроб жизни не буду перечить. Только береги мою честь и мое доброе имя».

С того дня мы больше и не ссорились. Клянусь перед Богом, что я стала лучшей в мире женой. Я была верна ему, а он был предан мне. Надеюсь, душа его покоится в лучшем мире. Ну что ж, приступить теперь к рассказу?

– Ну, мадам, – сказал он, – клянусь Богом, и длинная же у вас прелюдия к рассказу!

Пристав тоже это услышал.

– Что же это? – обратился он к другим паломникам. – Вечно кармелитам надо всюду нос совать. Они на любое блюдо, на любую еду готовы наброситься. Что ты там толкуешь о прелюдии или о верблюдии? Сам ты верблюд. Или осел, или лошадь. Давай, скачи вперед, нечего портить нам забаву!

– Это все, что вы хотели сказать, сэр Пристав? – осведомился Кармелит. – Клянусь Богом, перед отъездом я вам всем расскажу одну такую историю про пристава, что вы по земле будете кататься от смеха.

– Ядри тебя в душу, Кармелит! Зато я еще до Ситтингборна расскажу пару-тройку баек о людях твоего ремесла, так что ты у меня заплачешь. Ага, вижу, ты уже и приуныл.

Тут вмешался Гарри Бейли:

– Тихо! Хватит вам препираться. Пускай дама расскажет свою историю. Вы двое ведете себя как пьянчуги! Сударыня, начните же рассказ, мы слушаем вас.

– Я готова, мистер Бейли. Если, конечно, почтенный Кармелит позволит мне продолжить.

– Мадам, – проговорил Кармелит, – ничто не доставит мне большего удовольствия.

Некогда, при дворе короля Артура, жил-был один рыцарь. И вот однажды этот рыцарь ехал верхом вдоль реки, один-одинешенек, и вдруг увидел, что впереди идет молодая девица. Она тоже была одна. Рыцарь воспользовался таким случаем и изнасиловал ее. Девица отбивалась, как могла, но сил у нее не хватило. Этот греховный поступок вызвал такой скандал при дворе, так всех возмутил, что король велел казнить рыцаря.