— Воткнем! — Отряды с радостными воплями сорвались с места.

Янычары двинулись в ответ.

На Антона катилось две лавины, с двух противоположных сторон, но янычары настигли его первыми.

Он успел подхватить секиру Ганга и так здорово размахнулся, не слабже Волобуева, что проделал в атакующих рядах изрядную прореху. Лава обтекла его с боков, глубоко вклиниваясь в ряды слабо вооруженных горожан.

Две лавины, общей численностью порядка восьми тысяч человек и мегалаков со всего маху сшиблись между собой, заставив от лязга содрогнуться небеса. Один из так долго сколачиваемых таранов от удара подлетел в воздух, роняя бревна. Другие были повалены, а их обслуга изрублена.

Бой сразу разбился на тысячи смертельных поединков. Стоны умирающих временами перекрывали звон мечей. Сколько погибло в первые же минуты? Ведь чтобы завалить одного янычара, горожане гибли втроем, вчетвером.

Наравне дрались только мегалаки.

Что касается Антона, то не зря на Бетельгейзе Воронина прозвали Огненным Серпом.

Не верилось, что так можно управляться с холодным оружием.

Став на время боевой машиной, он выкашивал вокруг себя врагов. Стараясь прекратить бессмысленные ужасающие потери горожан, он стремительно пробивался к воротам.

Временами его попросту заваливало трупами врагов, и пока он выбирался, вытаскивая свою секиру, новыми ударами янычарам удавалось оттеснить его назад.

Его отшвыривали от желанных ворот, что приносило лишь новые жертвы, и каждую новую он ощущал своей шкурой, вот еще одного убили на его глазах, а он ничего не мог сделать, вот еще, он упорно отбивался, укладывая врагов направо и налево, и опять наступал.

Ему даже удалось дойти до крепостной стены, но новый отряд выдавился навстречу и оттеснил его до самого лежащего Ганга. Впрочем, спецназовец очень скоро перестал различать это место, потому что оно было завалено десятками дымящихся трупов-янычар и горожан.

Спецназовец потерял всякое представление о времени. Единственное, что он понимал, что они дерутся, они продолжают драться, и никто из горожан не побежал.

Бой кипел вовсю. Неизвестно, сколько их осталось, но они дрались как волки.

Антон взобрался на груду поверженных и закричал:

— Волобуев!

Его сшибли и затоптали, но он был услышан.

Вылезши из-под груды тел, он увидел скачущую из Ахангарана конную лавину.

Впереди, сшибая янычар словно тараном, мчался Волобуев. За ним три сотни мегалаков с непривычно раздутой шерстью на загривках, делающих их похожими на львов.

— Ко мне, ахангаранские львы! — Громогласно закричал спецназовец. — Ко мне и за мной!

Из-за шеренги других коней вынырнул Иван, все это время не имевший никакой возможности пробиться к нему. Антон взобрался в седло и оказался во главе скачущей конницы.

— На штурм! — крикнул он, и его поддержали.

— На штурм! — Закричал Волобуев.

— На штурм! — Закричали уцелевшие.

И штурм начался. Это был самый скоротечный и страшный штурм в жизни Антона.

Засадный полк с таким с остервенением прорубился сквозь янычар, что застал последние резервы враг непосредственно в воротах. Лучники обрушили на них град стрел, но мегалаки изобразили черепаху, прикрывшись щитами, и Антону удалось, наконец, проскочить в вожделенную крепость.

— Мы выполнили свою задачу, атканларец! — сказал Юф, стоя в проеме и поклонившись.

— Тогда валите отсюда скорее! — нетерпеливо прикрикнул Волобуев.

Антон не успел ничего предпринять, как Волобуев вцепился в массивный ворот, обычно приводимый в движение пристяжной шестеркой лошадей, и стал титаническим усилием его вращать.

Подъемный механизм нехотя пришел в движение, и створ ворот со скрипом пополз вниз.