Выше располагались только голые стены. Вот такая она Голодоморня.

Антон покачал головой. Нет, возвращаться туда нельзя. Их по существу и гнали туда, и калиточку оставили. Теперь снизу шли янычары, они уже слышали их шумное дыхание, вырывавшееся сквозь респираторы шлемов высшей защиты. Единственный же переход защищали снайперы.

Если бы на месте спецназовца оказался обычный человек, даже не обычный, герой, тут бы для него все и закончилось.

По идее Антон мог бы пройти дальше с минимальным ущербом для атканларской стали.

А Волобуев бы не прошел. Огромный сильный человек, матерый человечище. И такая же огромная мишень, в которую невозможно промахнуться. Жалко, что не киборг.

Антон вздохнул.

— Ты чего, Ледокол? — уставился на него Волобуев.

Спецназовец передал ему паузер, велев стрелять во всех, кто появится с лестницы.

Когда он в общих чертах обрисовал, что собирается делать сам, силач сразу вызвался идти вместо него.

— Не высовываться! — повторил Антон.

Он пополз по виадуку. Тот, кто его возводил, был прозорливый, собака. Виадук получился необременительный в строительстве, а при необходимости, и в уничтожении.

Раздалось два выстрела, и оба раза в него попали.

Кучно кладут, засвидетельствовал он, протирая глаза от забившей их глины. После первых выстрелов возникла короткая пауза, видно стрелки недоумевали, почему жертва все еще продолжает двигаться, и решали, что делать дальше.

Спецназовец еще подумал, что можно было закинуть здоровяка на загривок и перенести через простреливаемую зону с минимальным риском, и оказался неправ. И такое с ним случалось в последнее время чересчур часто и даже можно сказать, регулярно.

С 90 процентной уверенность можно было утверждать, что это был шаровой заряд, выпущенный из галакса. На остальные 10 можно было оставить предположение, что это импульсная граната.

Что бы это ни было, оно угодило в виадук в 10 сантиметрах от его головы, разнеся его в щепки. Удар был столь силен, что вскинул спецназовца на несколько метров вверх, потом он рухнул вниз. Думал, что ударится об остатки виадука, но пролетел в метрах трех левее.

Стены взметнулись ввысь, и спецназовец со всего маху и всем весом ухнул о брусчатку внутреннего дворика.

Грянул второй взрыв. Брусчатка выметнулась из-под него, и спецназовец вбился в грунт на полметра, чувствуя, как сминается плечо и немного голова. В талии что-то тянуло. Напряглась поясная мышца, но не порвалась.

В наступившей тишине послышались шаги. Спецназовец не шевелился. Стрелки переговаривались.

— Вставай, железяка, чего притворяешься? — сказали ему.

— Кай, ты? — спросил он, а уже потом открыл глаза и повернулся.

Кай и Инга подходили к нему, очень грамотно, не перекрывая друг другу сектор обстрела. Поэтому когда он вскочил, они влупили в него с двух сторон так что, он ударной силой он был сбит с ног и летел кубарем до самой башни.

— Там тебе и место, придурок! — осклабился Кай. — Это мы узнали про твой план! Так и знай!

— Не расстраивай его, дорогой! — промурлыкала Инга. — Мы должны быть милосердными!

— С чего бы это вдруг!

— Ему подыхать, нам жить.

Мысли о милосердии не помешали им всадить с двух стволов, когда он предпринял вторую попытку подняться. В районе груди что-то треснуло. Возможно, ребро перешло запас прочности.

Инга наступила ему туфелькой с неожиданно острым каблучком на место выстрела, самое больное сейчас место на его атканларском теле и спросила:

— Ну что, ржавый, хотел трахнуть самого Кристофа. А он возьми и сделай наоборот! — и засмеялась, рот у нее был красивый, но сейчас чем-то напомнил оскал волчицы.