Лина выскочила из-за колонны и, собрав все силы, плеснула в Кристиана водой из вазы. От неожиданности он и настоятель отпрянули, и этой секунды промедления оказалось достаточно. Лина выскользнула в открытую дверь и, пошатываясь, выбралась на улицу. К счастью, верующие и ранние туристы вошли в монастырь с первыми лучами солнца и уже разбрелись по территории. Они исподволь поглядывали на странную женщину. Растрепанную, в грязных белых брюках и мятой розовой кофточке, так не похожую на беззаботных западных туристок. Скорее она походила на алкоголичку с похмелья. Шатаясь, женщина шла вдоль строений монастыря и то и дело хваталась за стены, чтобы не упасть. Лине казалось, что она мчится, как ветер, а в реальности она еле брела, с трудом отрывая ноги от земли. Действие снотворного все еще не закончилось, и больше всего на свете недавней узнице буддийского храма хотелось в эти минуты лечь на землю и уснуть.

Усилием воли Лина взяла себя в руки. Чувствуя спиной, что за ней наблюдают из укрытия, она заставила себя идти быстрее и наконец влилась в пеструю толпу иностранных туристов. Надо действовать стремительно, пока группа не двинулась дальше. Это ее шанс к спасению. Единственный шанс.

Лине вдруг показалось, что у почтенного англичанина, опиравшегося на щеголеватую трость, доброе лицо.

— Сэр, помогите мне, пожалуйста, поймать такси, — закричала она по-английски, — моя жизнь в опасности, дорогой друг! Я из России! Мне срочно нужно в полицию.

— Эта женщина — душевнобольная, — Лина с ужасом услышала за спиной негромкий размеренный голос Кристиана, тоже заговорившего по-английски. Она лихорадочно схватила англичанина за руку и сильно сжала ее.

— Не верьте ему! Это страшный человек» Он лжет! — прошептала она.

— Мы привезли эту несчастную, страдающую падучей, в монастырь, надеясь на чудо, — продолжал Кристиан, — думали, буддизм поможет ей одолеть безумие, — но чуда не произошло.

— Не верьте ему, я совершенно здорова! — твердо сказала Лина. — Хотя мой вид, конечно, говорит об обратном. А это…это опасный преступник, он хотел убить меня. Остается узнать — почему, и, клянусь, я это узнаю…

— Не волнуйтесь, мэм, — старик пожал ей руку, — когда-то я читал о карательной психиатрии в Советском Союзе. Похоже, у вас мало что изменилось за прошедшие двадцать лет. Я не отдам вас в руки этого малоприятного господина.

— Мой муж остался в гостинице, — сказала Лина, и внезапно на глаза ее навернулись слезы, — он волнуется, ищет меня повсюду, он врач, я хочу к нему.

Англичанин твердо взял Лину под руку, вывел за ворота, усадил в такси, пожелал удачи и лишь тогда потрусил обратно — догонять свою группу.

— В гостиницу, — приказала Лина водителю по-английски. Водила уставился на нее с изумлением, как манчжурский воин на солистку ансамбля Надежды Бабкиной. Лина внезапно что-то вспомнила, достала из кармана брюк визитку отеля и протянула ее шоферу. Он профессионально улыбнулся странной пассажирке, однако по-прежнему не включал зажигание. «Деньги! — догадалась Лина. — Я же с пустыми руками. Моя сумочка! Ну, конечно, этот мерзавец похитил ее, чтобы замести следы». Она лихорадочно пошарила в другом кармане и вскрикнула от радости. Целых пять долларов! Лина ткнула их в нос водиле и рявкнула на родном наречии:

— На, смотри, урод! Доволен? Вот деньги! Поехали уже!

Китаец обрадовано закивал, разглядев купюру, и такси рвануло с места, стремительно набирая скорость.

— Доброе утро! — Лина, стараясь держаться как можно ровнее, подошла к стойке, за которой восседал ночной портье со следами вечного недосыпа на лице.