— Пожалуй, да. Я бы хотела, чтоб она где-то отдохнула вместе с моей мамой, — Аля сама не знала, почему это сказала. Отдыхом Юльки она вполне могла заняться и сама.

— За границей? На море? — деловито спросил британский разведчик.

— Нет, ну ее, эту заграницу — там все взрывается, — ляпнула Аля и прикусила язык. Ведь ее собеседник сейчас находился там, где все взрывается, и для него это была не заграница. Неужели английская разведка, вместо того чтобы ловить террористов, будет устраивать отдых ее дочери? — Лучше на море, но у нас. Где-нибудь в Крыму. Но ты не заморачивайся, мы и сами справимся, это не проблема.

— Для нас это тоже не проблема, — ответил после паузы Максим. Наверное, искал значение неизвестного ему слова «заморачивайся». — Я позвоню тебе в ближайшее время и сообщу, куда обратиться за путевкой.

— А почему Леша не может звонить? — не выдержала Аля.

— Этого я тебе пока не скажу. Прими это как данность. У тебя все в порядке?

— Угу.

— Это самое главное. Прости за поздний звонок. Спокойной ночи, Алекс.

— Спокойной ночи, — произнесла Аля, опуская трубку на подушку. Этот политкорректный разговор совершено сбил ее с толку.

Первое, что она попыталась сделать, — поискать в нем какой-то подвох. Если Антонов так хитро организовал легенду с лондонской командировкой, то он вполне мог подговорить какого-нибудь приятеля позвонить ей и поморочить голову. Но откуда ему знать про Максима? А вдруг он откуда-нибудь да знает? Она же всю жизнь вычисляла его походы налево: с кем, где, когда.

Тогда он должен знать все, в том числе и то, что Максим — английский разведчик. А это уже перебор. Не мог Джеймс Бонд подставиться так, что его раскусил простой русский торговец автомобилями.

Но Максим сам говорил, что в Лешке закодирована какая-то информация от их пропавшего агента. То есть не такой уж он простой. Может, он знал, что в его теле поселилась часть сознания британского шпиона. И не какая-то там часть, а просто он был шпионом, который все это время маскировался под простого парня Лешку Антонова. А английская разведка наивно полагала, что незаметно вырезала из русского торговца своего агента, как аппендицит.

Аля велела себе не думать об этом. Если читать шпионские книжки, то вокруг появляется столько агентов, что непонятно, куда делись обычные люди. В детстве, в возрасте младше Юльки, она, начитавшись всякой дряни, вдруг заподозрила в шпионстве собственных родителей. Маленькая Аля читала все, что попадалось под руку, а у бабушки на тумбочке валялась какая-то толстая повесть сталинских времен из жизни НКВД. И там добропорядочные граждане на каждом шагу оказывались чужими резидентами и врагами народа. Мало того — их семьи были вовсе не семьями, а ячейками, и даже детей им выдавали для конспирации. Впечатлительная Алечка целых три дня (пока не отвлеклась на фигурное катание) страдала от мысли, что, может быть, она тоже выдана для конспирации, а ее родители — чужие люди, шпионы и враги народа.

Чем-то похожим сейчас представлялся и Лешка. С той разницей, что от этого врага народа она все-таки может потребовать объяснений. Он не поставит ее в угол и не пошлет к игрушкам. Пусть только приедет.

Аля приняла две таблетки фенозепама, и только так ей удалось заснуть. Но и во сне ее преследовали невнятные голоса в телефоне, английские полицейские с гербами на высоких касках и развороченные двухэтажные автобусы.

Утром ей позвонила любезная девушка из турагентства и пригласила за билетами и путевками в санаторий в Гурзуфе.

— А сколько это стоит? — заикнулась было Аля, но девушка заверила ее, что путевки полностью оплачены.

Выходит, ночной звонок был не сном.