– Конечно, нет… Меня вдруг охватила минутная слабость… Будем продолжать гонки!

– Отдать рифы! – скомандовал капитан корвета.

– Есть отдать рифы!

Паруса теперь полностью набирали ветер. «Коршун» заметно прибавил в скорости, держась западных берегов Африки. Эта мера предосторожности была не случайно принята Василием Федоровичем. Ведь судно шло с пластырем на пробоине. В случае аварии можно будет стать на якорь в какой-нибудь бухте или же в ближайшем порту.

Если бы капитан корвета «Коршун» знал, что галиот «Секрет» сошел с голубой дорожки кругосветных гонок и устремился по следам тропического циклона в поисках Лапуты, несомненно, корвет «Коршун» тотчас последовал бы за ним.

Никакие хрустальные кубки не изменили бы этого решения, продиктованного голосом чистой совести, долга и чести русских моряков.

Но капитан корвета не знал истинного курса галиота «Секрет», и только поэтому «Коршун» шел под всеми парусами к еще далекому финишу на Галапагосском архипелаге…

* * *

«Глаз» тропического циклона, наводящий беспредельный ужас на всех, кто только мог увидеть его, подхватил Лапуту… Но случилось не столь желаемое, а неожиданное! Здесь царило относительное безветрие. Зато вокруг бушевали мощные вихревые потоки. Громоздящиеся облака стояли стеной – до десяти километров высоты, а может быть, и более того… И как это не удивительно, где-то в просвете сияли звезды в черном небе.

Летучий остров находился как бы в гигантском воздушном колодце – в центре урагана, окруженный взбесившейся стихией.

Стояла нестерпимая духота. Обливаясь потом, Гулливер, еле дыша, писал на страницах вахтенного журнала: «…алмазное основание летучего острова дало трещину. Вероятно, от резкой смены температур. Обследование было поручено Альфомбрасу Джою Игреку Пи Квадрату, но ученый сорвался с трапа…

Пи Квадрат словно предвидел свою трагическую гибель, когда говорил: «Искусство нуждается в аплодисментах, а наука требует жертв!»

«Твой правый глаз, – писал Гулливер, – всегда был устремлен в зенит, словно задумывался о том, что тебя когда-нибудь унесет в поднебесье на веки веков».

Лемюэль перевернул страницу, и снова заскрипело гусиное перо:

«Мои наблюдения над участниками гонок прекратились. Лапута летит с «Аидой». Индийский океан позади. Мы сейчас в Атлантике. А возможно, уже в Тихом океане. Определить координаты затрудняюсь. Обсервации никакой. Видимость – ноль. Воздушное путешествие на «борту» тропического циклона продолжается. Курс – неизвестность!»

Ураган пересек южный тропик в Атлантическом океане. Его закрученный «глаз», занимавший около шестидесяти километров, сверкал необыкновенным «зрачком» – это был летучий остров Лапута в огнях. Два огромных оранжевых луча – противотуманных прожектора, словно пар из ноздрей летящего дракона, чертили путь над океаном.

Алые паруса маячили на почтительном расстоянии от «Аиды». Неожиданно циклон метнулся в сторону…

– Что это там… в «глазе» урагана? – спросил Грэй.

– Огни города?! – тревожно отозвался капитан Немо.

– Лапута!.. – радостно вскрикнул Артур. – Внутри урагана?.. Не может быть…

«Аида», совершив головокружительный вираж не менее трехсот миль, скрылась в северном направлении.

– Это невероятно! – довольно категорично заявил Немо.

– А вам что-нибудь известно об охотниках за ураганами? В наше время!

– Впервые слышу, – удивился создатель легендарного «Наутилуса».