|
Некоторые из твоих товарищей-магов окажутся такими странными или ужасными на вид, что от одного взгляда на них можно сойти с ума. Но все они дали ту же клятву, что и ты. Они поклялись, что будут бороться с энтропией – тепловой смертью вселенной, всеми силами помогать процветанию миров, чтобы остальные живые существа могли выполнить свое предназначение. Ты хочешь великих приключений? Они ждут тебя. Тебе нравятся чудеса, удивительные явления? Ты никогда не испытаешь в них недостатка, чтобы увидеть все, тебе не хватит и девяти жизней. Однако если ты не выдержишь испытания, ничего из этого не случится.
– Тебе не терпится узнать, насколько ты на самом деле крутой? – заговорил Урруах. – Поэтому-то Шепчущая и выбрала тебя. Поймай ее на слове, прими ее предложение – и у всей вселенной не будет другого дела, кроме как прикончить тебя. Сумей выжить – и у кошек появится веское основание прислушаться, когда ты начнешь петь. Рхиоу снова с трудом сдержала улыбку: именно ради подобной точно отмеренной порции соблазна силой она и нуждалась в Урруахе. Коты-маги всегда отождествляли даруемое магией могущество с мужскими доблестями; ничего удивительного, впрочем, в этом не было: для любого кота вся жизнь заключается в физической силе и продолжении рода. Только такой язык и может понять Арху, пока не станет старше и не постигнет магию, не научится смотреть на жизнь в целом как на хауисс, пронизывающую всю кошачью культуру игру, где все решает сила и достигнутое положение. Рхиоу вспомнила, как Харл однажды сравнил хауисс с древней человеческой игрой, для победы в которой требуется отточенная стратегия, и назвал ее «кошачьими шахматами». Такая метафора была достаточно точной. Все внутреннее содержание жизни кошки определялось игрой, или «политикой», как выразился Харл; старая поговорка гласила: «Кто не играет в хауисс, становится пешкой в игре и слетает с доски». Как старшая в команде, Рхиоу давно научилась сочетать игру со своей работой и всегда заботилась о том, чтобы ее положение в хауисс было выигрышным; она также направляла остальных членов команды туда, где они сыграют в партии нужную роль, и не испытывала особых угрызений совести за то, что подобным образом ими манипулирует. – Итак, – сказала Рхиоу, – за дело, юный маг. Мы обычно ходим пешком, и тебе нужно запомнить все маршруты, прежде чем мы покажем тебе более быстрый способ передвижения. – Она поднялась. – Первый маршрут самый трудный, но он в наибольшей мере позволяет нам оставаться незамеченными. Ты умеешь лазить по крышам? Арху буквально зашипел от негодования. Рхиоу отвернулась, чтобы спрятать улыбку, а когда она проходила мимо Сааш, та будто бы случайно наклонила голову, так что ее усы коснулись усов Рхиоу, передавая тайное веселье. – Ох, Рхи, – мысленно сказала Сааш, – неужели и мы когда-то были такими же невыносимыми? – Я точно была, – ответила Рхиоу, – да и ты, если бы у тебя хватило характера, была бы. Давай-ка притупим ему немного коготки, а? Путешествие по Хай-роуд, на которое обычно у них ушло бы минут двадцать, заняло почти полтора часа, и коготки Арху, притупить которые Рхиоу собиралась в чисто метафорическом смысле, притупились на самом деле. Таким образом, когда кошки наконец уселись на отделанном медью верхнем карнизе высокой крыши, глядя вниз на Сорок вторую улицу, дрожащий Арху был взъерошен и измучен, а Рхиоу от всей души пожалела, что спрашивала его, умеет ли он лазить. Этого он не умел. Арху оказался одним из тех, кто, похоже, сладко спал на солнышке, когда Прародительница Иау раздавала умения, ловкость, грацию: бедняга был не в силах правильно двинуть лапой. Он падал со стен, пугался прыжков, которые должен был бы совершать с закрытыми глазами, и судорожно цеплялся за доски, взбегать по которым любой котенок мог бы с легкостью. |
