Буженина, – подумала Рхиоу, у которой тоже слюнки потекли, – ох, чего бы я сейчас ни отдала за ломтик буженины!

Однако Арху дотянуться до лакомства не мог и только теребил фартук эххифа. Видя, что так у него ничего не получится, он уже приготовился прыгнуть на прилавок…

И тут самым забавным образом опрокинулся на спину – так по крайней мере показалось тучному здоровяку-повару, когда он наклонился посмотреть, кто дергает его за фартук. Однако на самом деле причиной падения котенка был Урруах: все еще невидимый, он схватил Арху на шкирку и рванул назад, так что оба они растянулись на полу.

Повар недоуменно вытаращил глаза. Арху барахтался, отчаянно размахивая лапами в воздухе, пока не понял, что так ничего не добьется, – рядом раздавалось тихое, но очень выразительное урчание, недвусмысленно намекавшее, что, продолжая упрямиться, он рискует одной из своих жизней. Эххиф расхохотался – уж очень смешно выглядел молоденький и явно очень неуклюжий котишка, похожий на перевернутого на спину краба.

– Арху! – прошипела Рхиоу. – Немедленно убирайся оттуда!

Урруах выпустил котенка, но продолжал угрожающе смотреть на него. Арху поднялся на ноги, встряхнулся, бросил голодный взгляд на прилавок, потом взглянул на Урруаха и неохотно потащился прочь.

Урруах следовал за ним по пятам. Рхиоу на мгновение задумалась, потом сделалась видимой и уселась у стены главного зала – так, чтобы ее не мог заметить толстый эххиф из ресторанчика; тот еще раз огляделся, высматривая Арху, потом, усмехаясь, снова принялся нарезать буженину.

Урруах плечом подтолкнул Арху к Рхиоу и уселся так, чтобы оказаться между котенком и прилавком с деликатесами.

– Клянусь, я его убью!

– Да нет, не получится: тебе придется дожидаться своей очереди, – мысленно ответила ему Рхиоу.

– Итак, – вслух обратилась она к Арху, который уже начал высматривать подступы к вожделенному прилавку с другой стороны, – объясни мне: что это значит?

– Я голодный! Вы только посмотрите, сколько там всего! Эххифы устроили тайник!

Арху попытался обойти Урруаха, но тот так прищурился на него, что котенку стало ясно: ему грозит явная опасность лишиться шкурки.

– Эххифы умеют запасать еду, – объяснила малышу Рхиоу. – Звучит удивительно, но они и правда это умеют. Впрочем, разговор сейчас не о том. Ты начинаешь походить на тех типов, которых приходится всюду водить дважды: второй раз, чтобы извиниться. Арху! Перестань вертеться и посиди минутку смирно!

– Но я хочу есть!

– Я тоже, и мы вскоре раздобудем еду, однако любой, у кого в голове не наполнитель для туалета, догадается, что не следует так попрошайничать, как это только что делал ты. Как хоуфф, честное слово! Эххиф может подумать, что ты просто бродяжка!

– Я и есть бродяжка!

– Теперь уже нет. Потом, если захочешь, можешь сделаться потрепанным, грязным, бесстыжим ворюгой, грубияном и жадиной, или почтенным котом, который живет сам по себе, – как хочешь; но сейчас ты – член прайда и будешь вести себя прилично, иначе пожалеешь!

– Ах вот как! – бросил Арху. – И что же со мной будет?

Рхиоу ударила его лапой по голове, сильно, но не выпуская когти. Котенок оказался распростертым на полу. Удар был такой смачный, что несколько проходивших мимо эххифов оглянулись.

– Будет вот это! – Арху начал подниматься, но снова припал к полу, чтобы избежать еще одного удара. Он испуганно смотрел на Рхиоу, морщась и прижав уши. Глядя на него сузившимися глазами, она снова подняла лапу. – И не льсти себе мыслью, будто сумеешь так мне досадить, что я позволю тебе сбежать, не получив всей причитающейся трепки.