|
Католицизму так свойственна театральность. Думаю, что, если церковному ритуалу присуща сила — а он, несомненно, ею обладает, — не следовало это демонстрировать в А***: экзорцизм неизбежно должен был превратиться в мошенничество, как все то, что совершалось… — В деле Капо, — закончила я ее фразу. — Да. И вот тогда я согласилась на его план , — она кивнула в сторону инкуба, — только тогда я разрешила ему делать все, что ему заблагорассудится, с этими женщинами. А что до отца Франсуа, то он был мой, целиком мой. На лице Мадлен появилась неприятная улыбка: ее рот… ее улыбка возникала на совершенно неподвижных губах, говорила она не через рот, но через открытую, разорванную глотку (кровь высохла на ране, ставшей от этого лишь еще ужасней), и эти губы слегка дрожали, как струны фортепиано, когда она проговорила бесцветным голосом: — И тогда отец Луи отвел душу на этих женщинах . — Это случилось сразу после смерти их брата, если память мне не изменяет… — инкубу, несомненно, воспоминания доставляли удовольствие, — или когда обнаружили тело? — В ту самую ночь , — сказала Мадлен. — Тебе некогда было ждать . — Да, в ту же ночь, — сказал Луи. — Сестра Мария начала испытывать… дайте подумать, как она сказала во время слушания дела? Да, она начала испытывать «ночные искушения». — Священник, этот отец Франсуа, тогда уже приехал? — спросила я. — А вы уже знали, что ничего не выйдет: обряд экзорцизма будет лишь пустым представлением? — Меня интересовал сам ритуал, но да, когда в дело вмешался этот честолюбивый священник… Да, в тот самый день, как он появился в А***, мы с отцом Луи решили … — Мы решили сделать попытку, — закончил отец Луи, — превратить все в представление еще до того, как этим займется отец Франсуа. И конечно, я начал с девушек… — А сестра Сент-Коломб? — спросила я. — Она была закована в кандалы, беспрестанно молилась и ожидала суда, исход которого был ясен заранее. Матери-настоятельнице было предъявлено обвинение двадцать восьмого октября, за трое суток до Хэллоуина, вашего ведьмовского праздника. В начале ноября были выслушаны показания свидетелей, и вскоре после этого состоялось слушание дела в парламенте Дижона, который без долгих проволочек признал сестру Сент-Коломб виновной в преступлениях против Бога и приговорил, по наущению отца Франсуа, к экзорцизму . — Без ложной скромности должен сказать, — продолжал отец Луи, — что мой замысел блестяще сработал. На суде все монахини единодушно свидетельствовали в пользу обвинения, очень красочно описывая происшедшее. — Да , — подтвердила Мадлен, глядя не на инкуба, а на меня, — он еще тогда не в полной мере осознавал свои таланты и удачно отшлифовал их на монахинях А*** . — Ну ты и выразилась — «отшлифовал»! Там была одна — кажется, сестра Генриетта — довольно живая особа, которая свидетельствовала, что сестра Сент-Коломб, несмотря на то, что была лишена свободы, приходила к ней каждую ночь, трогала ее за грудь, покрывала страстными поцелуями с ног до головы. Она даже показывала служителям правосудия синяки и следы укусов на обеих грудях и жаловалась на боль, которую ей причиняли распухшие соски! — Здесь отец Луи рассмеялся, так что не смог продолжать рассказ, и это позволило мне задать вопрос: — Но как ты смог вселиться в женщину? Я считала, что инкуб… — Я помогала ему время от времени , — вмешалась Мадлен и тут же добавила, как бы оправдываясь: — Он сам меня просил. |
