|
Я просто подчинилась ее желанию, вот и все. Дала ей умереть и… — Кого же ты убила для нее? Не ответив, Мадлен продолжала: — Бюве умерла, душа ее отошла, а тело осталось в моем владении. Я оказалась единственным объектом для экзорцизма и могла теперь оценить его действенность, если он вообще имел какой-то смысл: священник-то был нечист . — Значит, сестра Сент-Коломб, хоть и умерла, была по-прежнему одержима тобой? — спросила я. — Обладание кем-то, — объяснил отец Луи (его терпение подходило к концу), — подразумевает, что человек, душой которого владеют, жив. Поэтому точнее было бы сказать, что Мадлен оживила монахиню, вернула ее к жизни. — Как я проделала это с той рыжеволосой женщиной, что подошла к тебе в соборе . — Понимаю. Она была всего лишь средством передвижения, внешней оболочкой. Удобное место, чтобы наблюдать церковный ритуал со всем его притворством. — Да , — сказала Мадлен. — Мое внимание было сосредоточено на этом сломленном теле, на ритуале и отце Франсуа, который съежился где-то в дальнем углу помоста и к которому я мысленно обращалась… В конце концов, используя свою оболочку, я приблизилась к нему… Луи, пожалуйста… И вновь этот голос, звуки которого унес ветер почти двести лет назад, — голос отца Франсуа, воспроизведенный инкубом: «Кто ты?» Голос был тонким, дрожащим, без сомнения, он лишь в малой степени передавал тот страх, что охватил экзорциста: «Кто ты?» Здесь духи вернулись к исполнению своих ролей, а я спокойно и молчаливо сидела, положив ногу на ногу, наблюдая, как будет доигран до конца этот фарс. — Хочешь знать, кто я? — вела свою партию Мадлен. — Скажем, я Маонен, принадлежащий ко второму чину архангелов третьей иерархии, а до того, как вселиться в эту женщину, я обитал в морях. Дозволено ли мне ответить подобным образом? Отец Луи отозвался лишь одним восклицанием: — О, Маонен! Нечистый Маонен! — Инкуб описывал большие круги по всему периметру комнаты, в центре которой сидела я. Он говорил голосом отца Франсуа, все более и более возбуждаясь: — Я изгоняю тебя, нечистый Маонен, мерзейший из демонов, само воплощение врага рода человеческого, всего сонма демонов, и приказываю тебе именем Иисуса Христа выйти из этого Божьего создания, покинуть ее! Инкуб несколько раз осенил себя крестным знамением, перекрестил воздух перед Мадлен, которая у меня на глазах поднялась над потрескивающим в камине огнем и теперь парила высоко надо мной. Потом она стала описывать круги, сперва медленно, а потом все быстрее и быстрее, с откинутой назад головой и распростертыми руками. Поднялся ветер, сопровождая эту пляску смерти. Я услышала отдаленное дребезжание стекол в оконных рамах, глухое звучание захлопывающихся дверей, а потом «тук, тук, тук» и поняла, что это шумит град, падающий на камни. — Заклинаю тебя, — продолжал отец Луи, — именем Судьи всех живых и мертвых, Творца и Создателя мира, Того, Кто обладает властью послать тебя в ад, заклинаю тебя немедленно выйти из этой рабы Божьей! Отец Луи, суетливо кружась под висящей в воздухе Мадлен, носился по комнате. Каждый раз, когда он приближался к очагу, пламя разгоралось, поднимаясь кверху, выстреливая мириадами огненных змеек, которые лизали красный мрамор камина. — Сам Бог повелевает тебе! Христос повелевает тебе! Бог-Отец повелевает тебе! Бог Дух Святой повелевает тебе! Заклинаю тебя Святым Крестом: сделай это! Заклинаю тебя кровью мучеников: сделай это! Заклинаю тебя верностью исповедников: сделай это! Благочестивыми молитвами всех святых… Кружась все быстрее и быстрее, поднимаясь все ближе к потолку с откинутой назад головой, с вывернутыми наружу от быстрого вращения руками и ногами, Мадлен прокричала (в голосе ее странно смешались смех, визг и слова, которые я с трудом разобрала): — Повтори еще раз, если осмелишься, нечестивый злодей! Как смеешь ты взывать к крови мучеников, к верности исповедников! — Да падет на тебя кара всемогущего Бога-Отца, чьи законы ты попрал! Да покарает тебя Сын Его, Господь наш Иисус Христос, Чье терпение ты испытываешь, Которого ты распинаешь вновь! Да проклянет тебя весь род человеческий, которому… — О жалкое создание! Не смей осуждать меня от имени Господа, потому что я была осуждена подобными тебе — и вот я возвратилась! — С какой же целью ты вернулась? — произнес нараспев инкуб. |
