– Вот именно.– Элизабет Шенд энергично кивнула.– Хорошая вечеринка решает любые проблемы.

– Может быть, пригласить его? – спросил я.– Вы сможете поговорить с ним по-дружески, успокоить его, сказать, что Бобби уедет в Калахонду и все наладится.

– Нет… Думаю, не стоит.– Она отковырнула с моей рубашки последнюю капельку крови Лори Фокс– Ни в коем случае его не приглашайте.

– Он бы повеселился с нами.

– Скоро мы его развеселим. Вот увидите, Чарльз…

Едва ли успокоившись, я вышел из спортклуба на площадь и отправился на поиски Кроуфорда – убедить его принять более серьезные меры. Карнавал кончился, последние туристы возвращались из баров и кафе к своим оставленным возле пляжа машинам. Я шел по увядшим лепесткам и конфетти, над пестрым мусором парило несколько воздушных шариков, которые, казалось, подкрадываются к своим собственным теням.

Платформы, которые так радовали толпы людей, были свезены во двор супермаркета, где на них резвились несколько ребятишек. В их игре в прятки верховодил Бобби Кроуфорд, еще не истративший свой запас энергии и энтузиазма. Перепрыгивая с одной брошенной декорации на другую, обмотавшись обрывками яркой ткани, он притворялся, что никак не может найти пронзительно визжащую маленькую девочку, которая спряталась под пианино, и в этот момент напоминал одинокого Питера Пэна, пытающегося расшевелить свою «страну вечного детства» и пробудить ее к жизни. Его гавайская рубашка испачкалась и промокла от пота, но глаза сияли по-прежнему, ведь он видел в мыслях более счастливый мир, чем тот, что окружал его в реальности. В каком-то смысле он превратил жителей Костасоль в детей, дав им игрушки для взрослых и пригласив их всех поиграть.

– Чарльз?… – Обрадованный, он поднял маленькую девочку на руки и спрыгнул с платформы посреди детей, гонявшихся друг за другом.– Я вас искал. Как Лори?

– С ней все хорошо, она спит. Сэнджер дал ей успокоительное. Ей там будет лучше.

– Конечно, лучше.– Кроуфорда, казалось, удивило, что в этом кто-то мог сомневаться.– Я несколько недель уговаривал ее вернуться к нему. Она сжигала себя, Чарльз. Ей необходимо было снова ощутить злобу и депрессию, а Сэнджер как нельзя более благоприятный объект для ненависти. Я не смог ей помочь, хотя, бог свидетель, пытался изо всех сил.

– Послушайте, Бобби… – Я подождал, пока он успокоится, но Кроуфорд все еще наблюдал за детьми, готовый играть с ними в новую игру.– Я пришел из-за Сэнджера. Я совершенно уверен, что он пойдет…

– К Кабрере? – Кроуфорд помахал детям, которые побежали к выходившим из супермаркета родителям.– Боюсь, что вы правы, Чарльз. Я давно это знаю. Для нашего несчастного психиатра полиция – единственный способ отомстить мне.

– Бобби… – Разозлившись на его беспечность, я попытался отвлечь внимание Кроуфорда от девочки, которая махала ему рукой.– Так вы из-за Сэнджера отсюда уезжаете?

– Боже милостивый, нет! Свою работу я здесь выполнил. Теперь вы сами можете командовать парадом, Чарльз. Мне пора дальше по побережью. Там меня ждет целый мир, там я нужен.– Он взял меня за плечо и внимательно осмотрел пестрый мусор на платформе, изодранные, выгоревшие обрывки ткани и раскачивающиеся невысоко над землей воздушные шарики.– Я должен видеть за них сны, Чарльз, как сибирские шаманы: в трудные времена, чтобы племя могло выспаться, шаман видит за него сны…

– Но, Бобби… Сэнджер может все испортить. Если он пойдет к Кабрере, испанская полиция перевернет Костасоль вверх дном и уничтожит все, чего вы добились.

– Не беспокойтесь, Чарльз, этого не произойдет.