Механизм оказался заклинен в нижнем положении, причем в обеих мостовых башнях. Ту, которая расположена на другой стороне пропасти, ближе к крепости Беркат, в этот момент уже вообще никто не охранял. Там все перепились в честь победы и не ждали нападения ни с какой стороны.

В результате мост оказался зафиксирован в нижнем положении. И это могло означать только одно — сам Ночной Вор или кто-то по сговору с ним собирается атаковать замок со стороны Баргаута.

Но не только это волновало Барабина, когда он слушал распоряжения нового короля, адресованные не ему.

Надпись на ножнах Ночного Вора не давала ему покоя.

— Ты говоришь, что была рабыней Робера о’Нифта? — спросил он у Тассименше. — Может быть, ты знаешь имя его меча?

— Имя его меча все забыли по приказу короля Гедеона, — ответила она.

— Король Гедеон умер. И я буду рад, если ты вспомнишь.

— Я помню. Имя его меча — Мадейнуса.

Она произнесла это слово слитно с ударением на «у», но Барабин был к этому готов.

Он не удивился бы даже, если бы имя самого Ночного Вора, тоже забытое всеми по приказу короля Гедеона, оказалось похоже на «Бэтмен», «Терминатор» или «Человек-паук». Хотя по словам баргаутов, имечко у него было такое, что сходу и не выговоришь.

И тем не менее, бывшая рабыня Ночного Вора, помнила это имя, несмотря на все сложности и королевский запрет. И на вопрос Барабина, как зовут Робера о’Нифта на самом деле, она ответила:

— Леонард Кассиус Теодоракис Джуниор.

«А еще есть такая фамилия — Череззаборногузадерищенко», — подумал Барабин, не зная, радоваться ему или огорчаться.

С одной стороны, Леонард Кассиус Теодоракис Джуниор с 99-процентной гарантией был американцем, потому что ни у кого больше просто не бывает таких имен. А следовательно, он был землянин.

Но с другой стороны, Роман предпочел бы встретить в этом безумном мире не американца, а русского землянина. И желательно, чтобы этот русский был ему другом, а не врагом.

Перед мрачно восседающим на троне Леоном выжившие гейши из королевской стражи делали себе харакири.

Выглядело это не вполне по-японски — но ведь и в самой Японии знатные дамы не имели привычки вспарывать себе животы. В случае необходимости они просто и элегантно всаживали кинжал себе в сердце.

Боевые гейши баргаутского короля поступали точно так же, только предварительно снимали с себя и аккуратно складывали оружие и одежду.

Церемония тянулась медленно, потому что рабыни подходили к новому королю поодиночке и проделывали процедуру без суеты и спешки.

А вот Барабин поспешил подойти к трону, даже не смотря на риск обратить на себя гнев молодого короля.

— Сир, вы уверены, что это разумно? — спросил он, жестом останавливая очередную гейшу, которая, опустившись на колени, уже поднесла кинжал к обнаженной груди.

Повинуясь этому жесту, она остановила руку, но король Леон тут же поднял на нее глаза, и было в его взгляде что-то такое, из-за чего рабыня вонзила клинок себе под грудь, пожалуй, даже чересчур поспешно.

По этой причине она не убила себя с одного удара, но две другие гейши оттащили обмякшее тело в сторону, не дожидаясь, пока их боевая подруга умрет.

Но пока к трону приближалась следующая гейша, Барабин успел сказать:

— Черные не зря заклинили мост. Нападения надо ждать со дня на день, а то и с минуты на минуту. Разумно ли в такой момент истреблять лучших воинов без всякой пользы?

Следующая гейша, уложив свою тунику и оружие в ряд с остальными, встала на колени и прошептала:

— Прости меня, дон король!

На этот раз удар в сердце был точен и рука не дрогнула.