Слышать от прожженного дельца «друг» — худшее оскорбление. Однако я сдерживаюсь и с заинтересованным видом заглядываю в машину.

— Надо попробовать на ходу.

— Факт! — приободряется Лупик. — Садись смелее. Раз прокатишься, не захочешь расставаться.

Он дает мне ключи. Я сажусь за руль, он рядом. Завожу, кладу руку на рычаг передач. «Шевроле» припарковано носом к павильону «Быстрокредит».

— Сдай назад и поехали, — подсказывает Лупик.

Я отъезжаю от павильона. Плавно давлю педаль газа на нейтральной скорости, прислушиваюсь к рычанию мотора:

— Четыреста лошадок, шесть секунд до сотни?

— Факт!

— Тогда лучше пристегнуться.

— Погнали за деньгами, — радуется Лупик.

— Погнали! — соглашаюсь я.

Рука толкает рычаг передач, нога топит педаль газа в пол, мотор ревет в четыреста лошадиных глоток — и мы мчимся на павильон.

— Аааа! — вопит Лупик.

Золотой «шевроле» врезается в кирпичную стенку кредитной конторы. Удар! Меня дергает и сдавливает ремнем. Капот сминается, лобовое стекло брызжет осколками, несколько кирпичей с грохотом осыпаются на машину.

— Приехали, — объявляю я и выхожу, стряхивая осколки.

Из окна павильона плавно, как в замедленной съемке, вываливается витринное стекло. Солнечный зайчик скользит по глазам и убегает в землю. Звон осколков, клубы пыли. В пустом проеме застывает фигура Ольги Рацкой. Лицо, как полотно, слез нет, в глазах пустота.

Лупик отходит от шока и орет:

— Дебил! Ты что наделал?

— Показал войну через замочную скважину, — бросаю я и ухожу.

За спиной бессильная ярость:

— Контуженый! Ты всегда им был. От срочной не увильнул, а на бойню сам подписался!

— Живу по-людски, — соглашаюсь я.

— Ты чокнутый! Контуженый!

— Факт! — Я выбрасываю на ходу руку с неприличным жестом.

37

Вопросов в голове жужжащий рой, а ответов с комариный писк. Я только и делаю, что истязаю мозг в лабиринте загадок. Почему я выжил? Где общие деньги? За что Злата хотела меня убить? И самый главный вопрос, вопрос моей жизни и смерти — кто предатель?

Время сжимает петлю возможностей. Жизнь круто изменилась — в стране идет мобилизация. Меня тоже могут призвать в армию, если сочтут нормальным. Или обнулить, если сочтут предателем. А пока не произошло того или другого, я должен найти предателя.

Кроме меня выжил Русик. Оператор беспилотника находился в минометном расчете не постоянно. Во время затишья он отходил на вторую линию обороны к луганским, там лучше быт, проще зарядить квадрик. В тот роковой день Русик ушел от нас до подвоза боекомплекта или после? Морщу лоб, напрягаю извилины. Дурная башка деталей не помнит.

Если Русик видел приехавшую машину с боеприпасами и знал, что мины не разгружены, то мог передать координаты врагу. Если нет, то главный подозреваемый я, единственный выживший. Корю себя и оправдываю: мой телефон проверен, я не посылал сообщений противнику.

И тут же щелчок в голове — стоп! А как же рассказ Чеха «Кто??». Его диалог с сестрой не выдумка, текст взят из реальной переписки. Но в чатах ничего подобного не было. Чех мог стереть переписку? Ну, конечно!

Трус Рацкий перед побегом в Грузию удалил чаты и сменил номер, стер все сообщения.