Удалить переписку, что может быть проще. Как же я раньше до этого не додумался. Ну точно, Контуженый!

Остатки наших телефонов остались у мастера Кутузова в Луганске. Я набираю его номер.

Мастер меня узнает и радуется:

— Привет, Контуженый! Решил с референдумом поздравить? Послушай, что у нас творится.

Он высовывает телефон из киоска, и я слышу слова знаменитой песни: «Этот день мы приближали, как могли».

— С победой! — кричит Кутузов.

— До победы еще далеко.

— Ты про отступление? Мой тезка французам Москву сдал и что? Все равно врагов прогнали и взяли их столицу!

— Поздравляю, — соглашаюсь я. — Но я не только по этому поводу.

— Опять квадрики везешь? Мы из двенадцати шесть восстановили. Половину! И запчасти на ремонт остались.

— Я про разбитые телефоны. Помнишь?

— Помню, ковырялись в обломках.

— Эти обломки у тебя остались?

— Времена такие, детали не выбрасываю. Мало ли где пригодится.

— Хотел еще раз их проверить.

— Забыл тебе сказать, если что-то секретное искал, так могли стереть из памяти.

— Кутузов, я потому и звоню. Восстановить можно?

— А нужно? Бывает такое прошлое, что лучше не ворошить.

— Тогда я вечно останусь Контуженым.

— Понимаю, больному нужна шоковая терапия. — Кутузов отбрасывает шутки и рассуждает серьезно: — Если файл удален недавно, ну, перед тем как телефон кокнулся, я смогу восстановить. Делаем?

Секундные сомнения: а вдруг вскроется, что я предатель? И выдыхаю:

— Я еду.

Собираюсь наспех и отправляюсь в Луганск к Кутузову.

Граница между Ростовской областью и ЛНР. Машин с нашей стороны стало больше. На автоприцепах в Донбасс переправляют поезженные «нивы», УАЗы, «буханки» для бойцов и «скорые» для эвакуации раненных. Это народная инициатива на народные деньги.

Выделяются два «Камаза» с прицепами, заполненные новыми автопокрышками для грузовиков. Наверняка, это официальная помощь, поступающая из многих регионов. Потери транспорта на передовой неизбежны, а шины расходный материал на войне. Первое, что открывается в самом разрушенном поселке — шиномонтаж.

Замечаю микроавтобус волонтеров. Внутри навалом всякая всячина и коробки с квадрокоптерами. Груз проверяет таможенник с папкой. Ну, думаю, сейчас начнется. С кипящей решимостью продвигаюсь ближе, чтобы осадить мздоимца.

И слышу:

— Коптеры, штука нужная. Без них — никак.

Это голос таможенника. Он не ворчит, не запрещает, а одобряет! Смотрит другие вещие. И снова похвала:

— Нам бы такую помощь с первого года.

— Так меньше года воюем, — встреваю я.

Таможенник оборачивается. Он молод и задирист, не по отношению к волонтерам, а ко мне.

— Для кого как. Я школу закончил, когда война началась. А сейчас мой сын в школу пошел.

Возразить нечего, свой человек. Я даже завидую молодому папе. Он спешит жить, осознавая ее хрупкость и скоротечность.

Таможенник желает волонтерам доброй дороги. Я вспоминаю его коллегу пухлого вымогателя. Снимок документа в моем телефоне сохранился. Смотрю: Парасюк Семен Богданович.

Спрашиваю необычного таможенника:

— А где Семен Парасюк?

— Заболел и уволился.