Отвечаю, как есть:

— За Крым я радовался, а за вас воевать пошел.

— Только за нас? — придирается Кутузов.

Вспоминаю напутствие Чапая.

— Мы воюем за наше будущее, за Россию. А радоваться будем после Победы.

— Для нас референдум уже победа, — признается Кутузов. — Жаль, что за мир еще придется повоевать. Контуженый, ты знаешь, из-за чего НАТО бесится и с нами воюет?

— Хотят быть главными.

— Они бесятся, потому что убеждены, все стремятся в Европу. У них всё лучшее, все рвутся к ним. Это платформа, на которой базируется их исключительность. А мы выбрали Россию. У них ум за разум, как так? Платформа треснула, они зашатались. Паникуют и сами себе вредят.

— Нам тоже.

— Мы перетерпим, сосредоточимся и победим, — убежденно говорит Кутузов.

— Иначе никак, — подтверждаю я.

Мастер вспоминает наш телефонный разговор.

— Так, ты же по делу. Ты серьезно на счет телефонов. Сам не вспомнил?

Я трогаю голову с разных сторон:

— Тут помню, тут нет.

Шутка помогает унять волнение. Я вспомнил роковой день вплоть до деталей, но всё равно испытываю тревогу. А что, если предателем окажусь я? Возможно, ретроградная амнезия спасает меня от позора.

Кутузов достает пакет с разбитыми телефонами.

— Раз приехал, дело серьезное. Попробую восстановить удаленные сообщения.

Он высыпает перед собой груду запчастей, отсеивает пальцем микрочипы.

— Где чей? — не понимаю я.

— Ты не просил. Хорошо, хоть так сохранилось.

Мастер подсоединяет микрочипы к ноутбуку, проводит манипуляции. Время от времени комментирует:

— Ограничимся последними днями перед кончиной аппаратов?

— Там главное.

— Восстановленное сохраню на ноуте, а потом тебе в смартфон скину.

— Получается?

— Дело мастера боится, если этот мастер, — Кутузов подмигивает и хрипит страшным голосом: — одноглазый.

— Вот бы мне также восстановить стертую память.

Кутузов меняет чипы:

— В этом нечего восстанавливать… А тут имеется.

— А как я определю, где чей телефон?

— Это важно?

— Еще бы.

— Я создам отдельные папки и скину туда же инфу из чатов. По ним разберешься.

— Точно, — выдыхаю я, борясь с нарастающей тревожностью.

Кутузов заканчивает работу. Я протягиваю телефон, он перекачивает в мой аппарат результаты восстановления.

Я касаюсь пальцем дисплея. Перед глазами пять папок пронумерованные цифрами: 1, 2, 3, 4, 5. Где чья, не знаю. А может и не нужно знать? Еще раз всё стереть и забыть. Зачем копаться у ужасном прошлом?

Голова начинает болеть. Отбитый мозг не хочет новой порции лжи. Не нужно врать самому себе — ты должен знать!

Открываю первую папку. Просматриваю сначала удаленные сообщения. Тут стерто неудачное фото. Увеличиваю и убеждаюсь, никаких намеков на дислокацию нашего минометного расчета или машины с боекомплектом.

В следующей папке удаленная переписка. Много любопытного для меня, но ценности для врагов информация не представляет.

В третье й папке я открываю первый же файл и застываю. Передо мной фрагмент электронной карты. Проходит несколько минут, прежде чем встревоженный мозг дает колокольный сигнал — нашел!

На карте отмечена точка и приведены координаты с шестью знаками после запятой. А точка указывает на дом, где оборвалась жизнь самых близких друзей.

Кутузов видит мое смятение и трогает за плечо:

— Что с тобой, Контуженый?

Пересохшими губами спрашиваю:

— Кому ушло это сообщение?

Он смотрит на номер:

— Абоненту украинского «Киевстар».