– Госпожа имеет в виду, она ждала вас одну, – бестрепетно вмешалась длинноносая стерва с гонором любимой служанки и с виду чуть более тридцати. – Одну бы вас мы как‑нибудь стерпели.

– Кеннет аф Крейг, – назвала его Аранта, – мой секретарь, телохранитель и друг. Если вам не нравится его присутствие, мы уйдем вместе. Но тогда, как я понимаю, ни о какой доброй воле не может быть и речи.

– Фронтовой друг? – подчеркнула ведьма в черном. – Наслышаны. В каких войсках служили, молодой человек?

– В кавалерии, мадам. Офицер.

– Ну, – заявила Кариатиди, разворачиваясь к Аранте лицом, – я могу только предположить, с какой целью вы притащили в закрытый пансион жеребца.

– Я не могу, разумеется, ответить оскорблением на оскорбление даме… – сказал бедный Кеннет и с невероятным наслаждением прибавил: – …такого почтенного возраста!

Опаньки! Это тогда, когда сама Аранта еще только начинала напряженно соображать, как бы извлечь его из передряги, по возможности – невредимого. Мальчика можно пускать в самостоятельное плавание.

– Оставь, Кариатиди, – приказала Венона Сариана. – Все это обещает быть гораздо интереснее.

– Я должна предусмотреть все возможные неприятности. Вы слишком идеалистически настроены в отношении этих маленьких распутниц под вашим началом.

– Кариатиди, все становится страшным совсем не тогда, когда мы этого ждем. В этой стране словом «честь» обозначают чрезвычайно странные вещи. Не взыщи, я попрошу тебя позаботиться об устройстве наших гостей.

– Старуха спрашивает, – обратилась Кариатиди к Красной Ведьме, – сколько комнат вам готовить? Две или…

– Две, – согласилась Аранта и не удержалась, чтобы не добить еще: – Смежные.

Ожидать выхода переодевавшейся Веноны Сарианы Аранте с Кеннетом пришлось в изящной дымчато‑голубой гостиной, обставленной кукольной белой мебелью. Еще одна коротко стриженная девочка – другая! – принесла им на подносе две чашечки величиной с наперсток с дымящимся в них настоящим хиндским кафом. Аранта поглядела на чашечки с недоумением: их содержимого не хватило бы и воробья утопить. Однако жидкость оказалась настолько обжигающей, что она смогла только чуть‑чуть смочить в ней губы, и немедленно отставила прочь. Как выяснилось впоследствии в результате наблюдений, это оказалось совершенно правильно с точки зрения ритуала употребления этого напитка и не дозволило ударить лицом в грязь. Кеннет, со своей стороны, не блеснул подобной изысканностью манер, но, впрочем, он и не был обременен дипломатической ответственностью.

Когда королева возникла в дверном проеме, обрамленном и задрапированном прозрачным шифоном, Аранта не узнала ее. Точнее, узнала, но только после того, как за плечом патронессы возникла костлявая черная тень Кариатиди.

У себя дома королева не скрывала лица. Удовлетворяя совершенно естественное любопытство, Аранта так вытаращилась на нее и так долго не спускала взгляда, что это, несомненно, позабавило бы Венону Сариану, если бы забавы были ее целью.

Неизвестно, что поразило бы Аранту сильнее: окажись королева ослепительно прекрасна или сказочно безобразна. Перед ней стояла молодая женщина, несколькими годами старше ее самой, но благодаря умелому и тщательному уходу выглядевшая моложе. Пришлось даже напомнить себе, что эта особа уже двоих детей родила, таким вызывающе тонким казался ее стан.