Валери попыталась поднять голову, чтобы взглянуть на Изабо, но у нее не хватило сил. Она упала на подушку и жалобно простонала:

— Как жаль, что я сильно больна! Кузина, что мы будем делать? Может, мне стоит остаться здесь?

— Нет! Тебе нужно побыстрее выздороветь, и для этого ты должна проявить волю!

Валери слабо качнула головой:

— Да, кузина, я постараюсь.

— Тебе нужно объяснять, почему мы должны ехать?

— Нет. Я постараюсь побыстрее выздороветь. Графиня раздраженно заявила:

— Этот врач — просто глупец! И тут ничего не поделаешь, потому что остальные не лучше его.

Графиня обратилась к Гийометт:

— Здесь очень душно. Зажги ванильную ароматическую палочку!

Она закрыла за собой дверь, черно-белый кот быстро проскользнул в комнату и уселся в ногах у Валери.

Гийометт подошла к девушке и погладила ее по руке.

— Она всегда может здорово подбодрить человека! «Быстрее поправляйся»! Неужели она думает, что ты ей ответишь: «Да, мне уже лучше!» — и быстренько выпрыгнешь из постели! — Служанка покачала головой и таинственно подмигнула Валери. — Мадемуазель, я знаю, что с ней такое. Она получила от него письмо.

Валери некоторое время лежала неподвижно, и это означало, что вести ее заинтересовали.

— От графа?

— Письмо от графа прибыло сегодня, но я имела в виду письмо, которое пришло несколько дней назад. Это было письмо от другого.

Валери не нужно было задавать вопросов. Она поняла, что письмо было от д’Арлея.

— Мадемуазель, ему это все не нравится. — Гийометт склонилась над девушкой и проговорила шепотом: — Она несколько часов не выходила из комнаты. Когда она вышла… Графиня была такой злой! — Служанка начала энергично кивать головой. — Хотелось бы мне знать, что было в этом письме. Может, он помахал ей ручкой с прощальным приветом. А может, он ей сказал…

— Гийометт, тебе не следует говорить мне об этом.

— Я знаю, мадемуазель. Но должна повторить, что она такая злая уже давно.

Валери понимала, что Гийометт говорит сущую правду. Графиня злилась с тех пор, как граф и д’Арлей покинули их, чтобы присоединиться к французской армии. Она срывала плохое настроение и на Валери. Ей было невозможно угодить, каждый день она попрекала девушку ее плохим воспитанием, зло смеялась над каждой оплошностью.

— Кузина, дама не должна проявлять чувство юмора. Мужчинам это не нравится, они считают это вульгарным!

Валери была слишком импульсивной и делала неожиданные вещи. Это тоже запрещалось. Она постоянно спешила, оказалось, что спешить должны только слуги. Но самая главная вина Валери заключалась в неумении вести пространные светские беседы, то есть долго рассуждать ни о чем. Графиня не раз упрекала ее в этом.

— Внутри, — заявляла графиня, — ты все еще остаешься простой девицей, дочерью странствующего актера. Наверное, ты все-таки была их ребенком! Если дела обстоят именно так, тебе не удастся измениться. Если ты хочешь стать настоящей светской дамой, тебе следует побыстрее стать другой. Ты никогда не станешь настоящей дамой, если не будешь себя ощущать ею.

Валери была очень честной и призналась, что переменилась только частично.

— Но я продолжаю меняться, — пыталась защититься девушка. — Я могу делать вещи, которым вы меня учили, без всяких усилий. И конечно, я стала более уверенной в себе.

— Ты постоянно должна испытывать эту уверенность, — резко заметила Изабо. — Я не могу тебе в этом помочь. Тут невозможно ничего объяснить, ты просто должна все почувствовать сама.