Как было бы здорово, если бы это было неправдой. Тогда бы, замерзая где-нибудь в космическом холоде или сгорая возле белого карлика, я бы мог думать: капля моей крови осталась на Земле… Но нет, я уверен, что это правда.

    -  …И, наконец, третий путь, - сообщает тетенька, отрываясь от бумажки, - покупка лицензии на космический полет.

    Она с любопытством оглядывает нас.

    -  Мы выбираем третье, - твердо говорю я.

    Тетенька поднимает брови. Все-таки такой выбор делает не каждый второй и даже не каждый десятый.

    -  У вас есть квитанция об оплате? - спрашивает она.

    -  Да, конечно, - протягиваю я ей корешок.

    -  Замечательно! - говорит она, беря бумажку. - Приготовьте кольца, приступим к церемонии.

    И из колонок над столом начинает струиться веселенький марш Мендельсона.

    Выйдя из мэрии, мы с Сашкой садимся в украшенную машину. Я выглядываю из окошка и вижу зеленое полотнище.

    -  Мы еще вернемся, суки, - тихо говорю я сам себе. - Вы еще запоете… Слава Христу!

    Хоть я и неверующий.

    ЕЛЕНА ПЕРВУШИНА

    Ты любишь джаз?

    Елена Первушина родилась в 1972 году в Ленинграде. Закончила Санкт-Петербургскую Государственную медицинскую академию, работала врачом-эндокринологом. Дебютировала в 1999 году рассказом «Позволь мне уйти!» в журнале «Порог». Автор трех сборников прозы: «Вертикально вниз», «Короли побежденных» и «Стертые буквы». Ее перу также принадлежат путеводители «Пушкин, Павловск, Петродворец», «Загородные императорские резиденции» и переводы ряда немецких книг. Действительный член семинара Бориса Стругацкого. Лауреат премии «Дверь в лето» литературной студии Андрея Балабухи за 1997–1998 годы.

    А нынче годовщина,

    И мы ее отметим.

    Не правда ли, как странно,

    Как долго мы живем?

    М. Щербаков

    Почему-то я всегда думала, что проделаю этот путь в одиночестве.

    Фантазии - одно из самых невинных на первый взгляд и самых разрушительных для психики развлечений, но даже психологи чаще всего не могут с ними совладать. Итак, я представляла себе, что буду идти одна, обязательно в сумерках, под черными голыми ветвями, по мокрой скользкой хвое, под тихим дождем из тех, которые скорее слышишь, чем ощущаешь. Далее мне представлялся холодный покинутый дом, специально открытый для такого случая, распиханные по углам, протравленные пылью старые вещи, которые робко выглядывают на свет лампы и откровенно боятся, что после короткого «выхода в люди» их снова ждет полная темнота и забвение. Я думала, Татьяна (конечно, Татьяна - кому, кроме нас двоих, нужен этот дом, этот человек, эта дата?) вытащит под лампу в гостиную круглый журнальный столик - не возиться же с обеденным, в самом деле, - он испокон веку стоял на веранде, а пол там и во времена моего детства ходил ходуном, Константин Сергеич с сыном поправляли его каждую весну, а сейчас все половицы уже, наверное, сгнили в хлам, шагнешь неудачно - и полетишь прямиком в подвал, такой вот дом Эшеров. Так вот, мы с Татьяной перетащим круглый стол из спальни в гостиную, вкрутим новую лампу в люстру, Татьяна отмоет электрический чайник и две щербатые глиняные чашки с синей глазурью, я куплю в ларьке на станции пакетик сушек или пряников и пачку дешевого чая.