Мона тут же вернулась к предстартовой проверке.

— Все понятно. Через десять минут.

Девять минут спустя супернатуралисты были надежно пристегнуты к гирокреслам и затянуты в армированные куртки, предохраняющие грудную клетку от перегрузок. Над их головами искрились в сумеречном свете ледяные панели.

— Лед расколется, верно? — спросил Космо. — Он выглядит довольно толстым.

Палец Моны завис над кнопкой запуска двигателей.

— Теоретически должен. Нос оснащен ледоколом.

Повторюшка и Стефан сидели сзади. Гирокресел было только три, поэтому Повторюшка устроился у Стефана на колене и пристегнулся дополнительным ремнем. Ребенок Бартоли был очень недоволен.

— Из всех унижений, которые мне довелось вынести из-за своих невеликих размеров, это — самое страшное, — заявил он.

Стефан похлопал его по голове.

— Перестань, мой маленький. Сказку рассказать?

— Стефан, сейчас не время. Может быть, я маленький, но это не значит, что я не могу задать тебе трепку.

Мона развернулась в кресле.

— Ты слишком много капризничаешь, Повторюшка. Газы замучили?

Ребенок Бартоли резко наклонился вперед, но его удержал ремень.

— Взлетай, Мона, — сказал Стефан, — пока он не вырвался.

Мона открыла предохранительную крышку кнопки запуска.

— Поехали.

Ускорители с оглушительным ревом включились, и буквально за несколько секунд лед превратился в пар. Ледяные панели растаяли, пар окутал ВНОК, закрыв лобовой иллюминатор.

Корабль медленно поднялся над пусковой площадкой, преодолевая удерживающую его силу тяготения. Зловещим красным светом загорелись индикаторы мощности, когда компьютер повысил тягу. Ледокол на носу разбил верхнюю ледяную панель. Ниже кипела вода, и пар почти застилал землю густым туманом.

Космо казалось, что его тело разваливается на части. Совсем не такие полеты показывали в рекламных видеофильмах. Впрочем, супернатуралисты находились не в управляемом спутником комфортабельном прогулочном корабле. ВНОК был двадцатилетним пиратским кораблем с двумя ускорителями, и памяти его компьютера едва ли хватило бы для управления развлекательным комплексом.

Нос немного опустился.

— Самый опасный момент, — сказала Мона, стуча зубами. — Если начальный импульс тяги слишком сильный, корма поднимается быстрее носа.

— А что потом?

— Потом мы начинаем вращаться.

— Звучит не слишком приятно.

— Не только звучит.

Компьютер немного снизил тягу, выравнивая корабль.

— Так, положение вертикальное. Сейчас начнется веселье.

Новичок Космо собирался задать следующий вопрос: «Веселье? Какое еще веселье?» И тут включилось «обручальное кольцо», добавив мощность сверхэффективных солнечных батарей к мощности угасавших ускорителей и литиевых аккумуляторов ВНОКа. Корабль пробкой вылетел за зеленоватые облака на скорости 1500 миль в час. Перегрузка вернула так и не успевший сорваться с губ вопрос Космо обратно в глотку.

Мона могла говорить, хотя жилы на ее шее натянулись как растяжки моста.

— Вот и веселье.

«Синее небо», — подумал Космо, когда дрожь прекратилась. Небо действительно было синим. Иллюминатор покрывали зеленоватые полосы липкой взвеси, содержащейся в смоге, но за ними простиралась испещренная звездами синева неба. Восхитительное зрелище. Синее небо, как на старых открытках. Вид из обсерватории «Маичи» был поразительным, но не шел ни в какое сравнение с этим, потому что небо было вокруг, куда ни посмотри.