|
— Так, теперь мне понятно то, что я случайно подслушал. Они, должно быть, представили кодицилл в канцлерский суд, поскольку председатель Апелляционного суда менее чем через неделю намерен назначить над вами судебную опеку. — Так, выходит, я не ошибся! — вскричал я, вспоминая свои догадки о важности моего появления в зале суда. Мистер Ноллот попросил пояснений, и я вкратце изложил историю матушки и свою собственную вплоть до ее кончины, затем описал, каким образом попал в западню у дома Дэниела Портьюса и его жены; как меня обманом заставили поверить, будто я повстречал их по чистой случайности; как меня препроводили в зал суда, где многое из услышанного и увиденного повергло меня в замешательство; как Эмма лживо заверяла меня, что я волей закона определен под опекунство их семейства; как мне удалось установить их действительные имена; как я пытался бежать, но был пойман и привезен сюда. — Тогда вам должно быть понятно, — задал мне вопрос мистер Ноллот, — что по вашей кончине ваш дедушка, Сайлас Клоудир, незамедлительно унаследует имение Хафем? — Я кивнул, и он продолжил: — Вот почему Питера всегда так заботила безопасность вашей матушки. План Клоудиров близок к осуществлению: из того, что мне удалось подслушать, ясно, что они поручили доктору Алабастеру либо с вами разделаться, либо гарантировать подлинность вашего умопомешательства до того, как председатель суда подпишет судебное распоряжение, а иначе Момпессоны предложат ему передать вас на попечение другого доктора. Посему на разрешение вопроса остается всего неделя. — Но неужели у судьи не зародятся подозрения, если я… — возразил я, не сумев докончить фразы. — Не зародятся, — задумчиво проговорил мистер Ноллот. — Взгляните на дело его глазами. Он видел вас в зале суда больным и растерянным. Позднее два мировых судьи обследовали вас, что и требовалось, и подписали заключение о вашем содержании под замком, факт вашего безумия они готовы засвидетельствовать. Ибо как вы себя вели? Бросали собственному семейству нелепые обвинения, отказывались от еды, утверждая, будто вас собираются отравить! — И что же, по вашему мнению, меня ждет? — Комиссия по случаям умопомешательства, назначенная канцлерским судом, вероятно, вас освидетельствует и, надо думать, признает душевнобольным, о чем, полагаю, доктор Алабастер непременно позаботится, и если прошение Момпессонов будет отклонено, вам придется оставаться здесь неопределенно долго. Впрочем, не думаю, что при таком обороте событий вам позволят слишком долго задержаться на этом свете. Оба мы какое-то время помолчали, потом мистер Ноллот произнес: — Вам во что бы то ни стало нужно отсюда бежать — и как можно скорее. Но вот как? Я собирался с ответом, но мистер Ноллот прошептал: — Тише! Поначалу я ничего не услышал, а потом различил донесшийся издали слабый звук, похожий на лязг металлической двери. — Яллоп начал обход, — пояснил мистер Ноллот. — Мне нельзя задерживаться. Постараюсь прийти снова завтра вечером. — Прошу вас, подождите одну минутку, — настойчиво попросил я. — Да-да, я подумаю над планом вашего побега, — торопливо отозвался мистер Ноллот. — Я не об этом. Скажите мне, почему вы верите в невиновность Питера Клоудира? — Этот вопрос для вас важнее бегства? — Да! Я не верю, что для меня найдется способ отсюда вырваться, но я должен знать правду, прежде чем… Голос мой прервался. |
