«Это так и должно быть или это какая-то авария?» – мелькнула мысль.

Автоматически он перевел взгляд в то место, где висела камера, и не увидел привычного красного глазка на стене. Значит, и камеры сейчас везде отключены.

«Может, это какой-то знак? – подумалось Виктору. – Не стоит ли мне выйти и, добравшись до катеров, попытаться уплыть с острова?»

Но тут же он отбросил эту идею. Он не мог знать, почему на всем острове нет света, а значит, не мог знать наверняка, надолго ли вообще было это отключение. А вдруг все это просто временная неполадка в системе, которую сейчас быстро устранят?

– Интересно, а связь работает? – пробормотал он.

Но проверить, есть ли связь, он тоже не мог. Сотового телефона у него не было. Его личный телефон остался там, на островке, откуда его похитили, а другого тут, в Норвегии, никто ему так и не выдал. Да и кому он мог звонить? Он никого не знал, да и не имел желания узнавать поближе. Ну, разве что Инге. Но и ей он бы не смог звонить. Она, как женщина и как агент российской разведки, была недосягаема для него. Наверняка у нее был муж, которого она любила. А Виктор был для нее, скорее всего, только человеком, которому она должна была помочь вернуться на Родину.

Вздохнув в ответ на свои тяжелые размышления, Малюков на ощупь добрался до входной двери и, открыв ее, выглянул в коридор. Там, как и в комнате Виктора, было темно. Он снова закрыл дверь и защелкнул замок. Не хватало, чтобы сейчас к нему пожаловали Дале с Иверсеном, чтобы, воспользовавшись отсутствием записи на камере, намять ему бока.

Добравшись до кровати, Виктор сел и задумался. Как ему быть? Чего ждать и стоит ли одеться потеплее, на случай если вдруг ему придется сегодня бежать с острова? Бежать? Но как? В такой-то непроглядной темноте?

Секунды казались минутами, а минуты – целыми часами. Виктор сидел и прислушивался к звукам, пытаясь услышать хоть что-то, кроме своего дыхания. Внезапно ручка двери клацнула. Кто-то пытался зайти в комнату. Малюков напрягся. В дверь поскреблись. Виктор сидел тихо, его дыхание участилось, но он боялся даже шелохнуться. Скребущийся звук за дверью стал настойчивым, а потом разом стих.

«Наверное, эти придурки снова пытались войти ко мне», – подумал Виктор.

И тут он услышал звук тихо открывающейся двери и замер в ожидании. Его глаза к этому моменту уже привыкли к темноте, и он различал смутные силуэты предметов в комнате. Первой мыслью было схватить стул и кинуть его во входящих норвежцев. Но, присмотревшись, он увидел не два, а только одну тень. Вернее, даже не тень, а просто движущийся в его сторону сгусток темноты, еще более темный, чем остальная темнота.

– Кто там? – спросил он тихим шепотом.

– Это я, – ответил ему такой же тихий шепот.

И Виктор узнал в нем голос Инге. Удивившись и одновременно обрадовавшись, он вскочил с кровати, не зная, что сказать и как поступить.

– Тш-ш-ш, – подала ему знак женщина. – Тихо.

Она скользнула ближе к нему и, прильнув к его уху губами, сказала, обжигая своим дыханием:

– Я принесла тебе одежду и специальные очки ночного видения. Я в курсе, что Ларсена увезли на большую землю. Одевайся, скоро за тобой придут. А пока одеваешься, подумай, как лучше перевезти твоих лахтаков на катере.

Виктор хотел было что-то сказать Инге, или, может, спросить, но она неожиданно нашла его губы в темноте и прильнула к ним. Все слова и вопросы испарились из головы Виктора моментально. Он протянул руки, желая привлечь женщину к себе и продлить поцелуй, но она быстро отстранилась и темной тенью выскользнула из комнаты. В руках у Виктора остался сверток с одеждой.

«Откуда она тут взялась и куда ушла? Разве она не уехала на катере с острова еще вечером?» – вопросы и еще не остывший на губах поцелуй кружили голову, и Виктор, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок, снова сел на кровать.