Наутро опальные рыцари поднялись затемно и отправились в церковь. Там они помолились и исповедались — так что души их очистились и засияли не хуже боевых мечей, — после чего бодро двинулись в путь навстречу неведомым приключениям. Отъехав от Камелота, братья оглянулись на его стены, которые явственно вырисовывались на фоне бледного рассветного неба. Замок стоял на неприступном холме в окружении четырех защитных рвов. Молодые люди поехали дальше, в душе ощущая радость и гордость оттого, что они были мужчинами в мире, где мужчины особо ценились. Они ехали укромными долинами. По обе стороны от дороги вздымались холмы, на вершинах которых виднелись развалины древних крепостей. Это были очень старые постройки: крепостные валы успели порасти травой, а сторожевые башни разрушились в незапамятные времена. Как-то раз на широком ровном лугу рыцари издалека увидели огромные круги, сложенные из гигантских стоячих камней. Кто трудился над этими постройками? Возможно, люди, жившие давным-давно? А может, нынешние гоблины, которым по силам ворочать такими громадами? Так или иначе, но таинственные круги не являлись целью их путешествия, а посему всадники предпочли объехать их стороной.

Затем, выехав из леса, они натолкнулись на небольшой холм конической формы, густо поросший темными соснами. Здесь кони забеспокоились, начали пятиться, прядая ушами и в ужасе закатывая глаза. Рыцари поняли, что перед ними древняя могила, и поспешили свернуть в сторону. Погребальные курганы тоже их не интересовали. В мире хватало и менее мрачных чудес.

Сэр Ивейн с Гавейном вздохнули с облегчением, когда таинственная местность осталась позади, и они въехали в обычную дубраву (во всяком случае, вначале она им показалась таковой). Вокруг высились могучие дубы со стволами в три обхвата. Солнечные лучи едва пробивались сквозь трепещущую листву. В лесу царило необычное безмолвие: усеянная старыми желудями мшистая подстилка приглушала стук копыт, птичьи трели тоже смолкли. Тишину нарушало лишь позвякивание шпор да поскрипывание конской упряжи. Всадники отпустили поводья, и кони сами выбирали дорогу. Ведь известно, что в безлюдной местности эти умные животные каким-то чутьем умудряются отыскивать хоженые тропы. Где-то в вышине зародился ветерок, который так и умер, не достигнув земли. Проникнувшись странным настроением этой сумрачной дубравы, рыцари ехали молча, отдавшись на волю мрачных мыслей. Они очень обрадовались, когда, выехав на вершину холма, разглядели темнеющий вдалеке замок с зубчатыми стенами и узкими проемами бойниц. Подобное сооружение, если и таило в себе какую угрозу, то вполне понятную и знакомую странствующим рыцарям.

Сэр Гавейн с братом невольно выпрямились в своих седлах и передвинули наперед щиты. Руки их сами потянулись к рукоятям мечей. Издалека до них донеслись пронзительные женские голоса — их обладательницы, похоже, кого-то ругали и проклинали. Не сговариваясь, рыцари опустились забрала и ускорили шаг коней.

Вскоре они достигли небольшого луга перед замком и остановились, пораженные неожиданной картиной. На лугу росло одинокое дерево, с которого свисал белый рыцарский шит. А вокруг дерева сновали двенадцать дам, и все они швыряли комья грязи в щит и при этом выкрикивали злобные проклятия. С крепостной стены за ними наблюдали два рыцаря в полном боевом облачении.

Наши путники приблизились к дамам, и сэр Ивейн строго спросил, зачем они оскорбляют и забрасывают грязью ни в чем не повинный щит.

Ответом ему был дружный смех. Затем одна из дам соизволила ответить:

— Я объясню, коли вам интересно. Дело в том, что хозяин этого щита ненавидит весь женский пол. Мы почитаем это не только противоестественным для честного рыцаря, но и оскорбительным для всех благородных дам. Так что ответные поношения его щита видятся нам вполне заслуженными и справедливыми.

И вся компания вновь разразилась неприятным визгливым смехом.