– Товарищи, я остаюсь здесь. – В глазах Елизаветы мелькнула теплая искра, у Баума губы растянулись в улыбке. – Я решил, что буду помогать заключенным. Я был в лагере и знаю точно, каждый день эти люди ждут помощи, они живут этой надеждой. Мы должны помочь. Я знаю, что мы можем сделать. – Все со вниманием смотрели на лейтенанта, ловили каждое его слово. Он продолжил говорить, раскрывая свой план: – Мы поможем инженерам, которые написали записку. Я проникну в лагерь и организую побег. Потом они придумают, как взорвать железную дорогу. Путь для новых заключенных будет отрезан, немцы не смогут перевозить новые партии. И детей не отправят в Германию. Новых заключенных не будет. Когда разрушим железку, сможем начать освобождение людей. Пускай не всех сразу: десять, сто, потом тысячу!

Заплаканная Зоя стремительно шагнула к нему:

– Я с тобой! Спасти одного – это уже победа! Если Германия захватила СССР, то в лагерь еще будут посылать пленных. А мы им помешаем!

Маленькая ладошка Елизаветы легла на плечо девушки:

– Правильно, ребята. Мы вместе сможем бороться с фашистами. И одолеем их!

Даже черные глаза Игоря вспыхнули радостью. Мальчишка не нашел слов, растерялся, только шагнул к маленькому отряду и встал за спиной у матери. Лиза протянула руку, чтобы перехватить безвольно висящую руку мужа. Без единого слова они образовали кольцо, которое заканчивалось сухими пальцами Баума. Он от слабости не мог встать с бревна рядом с кострищем и только прошелестел тихим голосом:

– Саша, вы сможете попасть в лагерь по документам Франтишека. Попросим Анджея поговорить с кем-нибудь из лагерного начальства, он ведь всех знает. Всем нужен керосин. И всем нужны рабочие руки. Чтобы починить сгоревшую вышку, пригодится хороший плотник. Плотники всегда нужны, еще со времен Христа. Сендер, как у вас с рубанком?

– Умею. – Александр был воодушевлен общей поддержкой. – Я дома маме сам мебель делал. У деда золотые руки – научил всему!

Якоб с трудом поднялся:

– Вот и славно. Надо торопиться, проводите меня к Франтишеку. Я расскажу ему о нашей задумке и заберу документы. Потом навестим Анджея. Успеем до того, как немцы закончат работы на станции.

– Но как же, – Канунников оглянулся на Романчука, – охрана лагеря, надо продумать, как быть с ней.

Командир наконец заговорил. Голос его хоть и был хриплым, но все-таки не таким бесцветным, как ночью, когда они узнали содержание фашистской листовки. Вчера у них отняли надежду, а план Канунникова, его отчаянное желание бороться вернули капитану смысл жизни: если нет шанса спастись, то можно хотя бы попытаться помочь остальным, пускай и ценой своей жизни.

Поэтому Василич по-деловому успокоил парня:

– Идите, нельзя терять времени. Мы справимся здесь.

Лиза кинулась к узлу с продуктами, протянула им по краюхе засохшего хлеба:

– Вот, перекусите по дороге. Торопитесь. – Глаза у нее горели все тем же решительным огнем.

Наконец есть надежда, что они смогут подобраться поближе к территории смерти и помочь ее обитателям. И самое важное – не дадут вывезти детей в Германию.

Зоя тоже торопилась внести свой вклад. Она подхватила Якоба под руку:

– Давайте я подмогну. Пускай Саша подремлет, он уже с ног валится. Хотя бы полчасика, пока мы через лес проберемся. Я подмогну дойти туда и обратно.

Якоб неожиданно галантно поцеловал крепкую девичью ладошку в потеках грязи и бережно оперся на округлое плечо. Канунников откусил кусок хлеба, хлебнул воды прямо из ведра и устало опустился рядом со стеной шалаша под тенью дерева. Он даже не успел ничего понять, как провалился в короткий сон, свернувшись калачиком на подстилке изо мха.