– Пока милиция. – Комов вопросительно посмотрел на майора.

– Пошли кого-нибудь. Узнаешь подробности – примешь решение. – В палату зашла медсестра со шприцем в руке.

– Свидание окончено.

– Ну, все, Леша. Мне сейчас задницу дырявить будут.

Волошин перевернулся на живот.

Надвигались сумерки. Комов отпустил машину и отправился домой пешком, чтобы как-то отвлечься от свалившейся лавины проблем. Из-за поворота выпорхнула стайка девушек в легких платьях. Они остановились и начали с интересом разглядывать молодого статного офицера.

«Сейчас бы закатиться куда-нибудь с этой компашкой», – подумал Комов, но лишь с трудом выдавил из себя:

– Привет, девчонки! – и двинулся дальше.

Почему послали Фомина? Да за его въедливость, потому что он во всем старался добраться до самой сути, – правда, не всегда у него это получалось. Но он старался – не хватает ума, так возьмем настырностью и усидчивостью, то бишь задницей. Как лицо официальное, он прошествовал через проходную, предъявив удостоверение. Машину он оставил на пятачке возле входа на фабрику, поручив водителю съездить за едой, – мол, неизвестно сколько здесь еще торчать придется. Погорелый склад находился на той же территории, обнесенной покосившимся деревянным забором.

Посмотрев на обгоревший угол склада, он представился первому попавшемуся сотруднику милиции и спросил, где старший. Ему указали на лейтенанта, который что-то объяснял очкарику в штатском. Штатский ерепенился, размахивая руками, а лейтенант только отмахивался. Фомин подошел поближе, и глаза его непроизвольно расширились – в офицере милиции он узнал одноклассника. Тот тоже заприметил Фомина и, что-то резко сказав очкарику, подошел к нему.

– Паша!

– Миша!

Они стали хлопать друг друга по плечам так, что с милиционера слетела фуражка, но он даже этого не заметил.

– Ты что здесь делаешь? Ты здесь в качестве кого? – спросил милиционер.

– В качестве губаря, – пояснил Фомин. – Удостоверение показать?

– Да ладно тебе! – Паша вновь хлопнул его по плечу. – Пойдем вон в ту беседку, поговорим. Беседка освободилась.

– Не понял. От кого освободилась? – Фомин недоуменно посмотрел на товарища.

– Отсюда только что пьяного охранника увезли в отделение. Спал, понимаешь, пока склад горел. Тут одни неясности. А ты давно в ГУББ?

– Как с фронта вернулся, так меня бывший командир принял на работу. Он и сейчас у меня командир, – пояснил Фомин. – А ты на фронте был?

– Не был. – Лейтенант замялся. – Здесь своего дерьма хватало. Война кончилась, а мы продолжаем воевать. Война после войны.

– Ну, рассказывай, что успели нарыть. Почему здесь милиция, а не пожарные.

И лейтенант начал рассказывать.

– Мы тоже сначала не поняли, зачем нас сюда вызвали. Приехали, и оказалось… В общем, стечение обстоятельств. Тут какой-то чудак на букву «м» пожарную вызвал, указал адрес. Тут, неподалеку. А там помойка загорелась. Пожарные приехали, а все уже местные потушили. Ведрами. Отправились они обратно и увидели горящий склад. Еще толком не рассвело, поэтому огонь увидели издалека. Быстренько потушили, там только занялось, вызвали фабричное начальство, а на складе огромная недостача. Шкурки звериные туда завезли для шуб и шапок. А подожгли, чтоб замести следы. И замели бы, если бы не случайность. В беседке спал пьяный охранник с погашенной беломориной во рту. На него бы все и свалили. Мы тут полазили – за складом доски в заборе сдвигаются, специально, видать, оторвали, а за забором следы от колес.