Предложение Родриго сначала возмутило Джеану, потом рассмешило и, наконец, пробудило в ней изобретательность. В середине этого занятия она внезапно обнаружила, что изливать в громких криках, разносящихся по всей долине внизу, жгучую, неприкрытую страсть — занятие весьма возбуждающее. Двое мужчин рядом с ней чуть ли не бились в судорогах молчаливого восторга, пока она выдавала все более цветистые вариации на тему своей безудержной физической страсти — в качестве королевы Фруэлы из Халоньи — к золотоволосому графу, который явился за данью в Фибас. Ей пришлось признать, что отчасти именно их беспомощный хохот и безграничное восхищение ее игрой пробуждали в ней все более буйный полет фантазии.

Они находились на восточном склоне высоких гор, окружающих чашу долины Эмин ха'Назар, широко известной под названием Долины Множества Голосов. Известной всем, кроме джадитов, которые вступили в долину этим утром. Даже Родриго до нынешнего дня не знал о ней, но ибн Хайран не только знал, он предвидел, что здесь может быть устроена ловушка золоту Фибаса.

Долина Эмин ха'Назар была знаменита не только своим эхом. Среди призрачных голосов, которые, по слухам, эхом разносились по долине ночами, были голоса людей, убитых здесь в битвах за многие сотни лет.

В первом из таких столкновений тоже участвовали джадиты, во время большой волны первого вторжения Халифата, когда граница между Ашаром и Джадом отодвинулась так далеко на север, как никогда раньше. Где и находилась до сих пор. Фактически, непосредственно к югу от реки Дюрик и гор, закрывающих Халонью.

Та давняя, яростная война — бесконечный парадокс! — положила начало многовековому расцвету Аль-Рассана. Блестящие халифы, сменяющие друг друга в растущем дворце Аль-Фонтана в Силвенесе, сами выбирали себе имена в соответствии со своими военными достижениями: Завоеватель, Разрушитель, Меч Звезднорожденных, Бич Неверных.

В этих прозвищах не было высокомерия, халифы действительно были такими. Эти властители и их войска после первого отчаянного, поразительно успешного прорыва на север через пролив из Маджрити, более трехсот лет назад с помощью меча и резца создали на полуострове великое государство. Они оттеснили жителей Эспераньи на самый дальний север и дважды в год совершали на них набеги в поисках золота, зерна и рабов, а также ради чистого удовольствия и славы, во имя пресветлого Ашара.

Это время называли Золотым Веком.

Джеана полагала, что по тем меркам он и был золотым. Киндатам, вынужденным проявлять осторожность во все времена, расширяющийся мир халифов гарантировал некоторый покой и хрупкую безопасность. Они платили налог, налагаемый на еретиков, так же, как джадиты, проживающие в Аль-Рассане; им разрешали поклоняться богу и его сестрам лишь за закрытыми дверями; их обязали носить только сине-белую одежду, как предписывали законы Ашара. Им было запрещено ездить на лошадях, вступать в интимные отношения с истинно верующими, строить крыши своих святилищ выше, чем храмы ашаритов в том же городе или поселке… Их со всех сторон ограничили правилами и законами, но жить было можно, а строгость соблюдения законов сильно колебалась в течение минувших столетий.

Золотой век. Который уже миновал. Луны убывали и прибывали. Пал Силвенес; появились мелкие правители, враждовавшие друг с другом. А теперь джадиты снова двигались на юг, на великолепных конях, которых они разводили на севере. Вальедо требовал дань от Фезаны. Руэнда претендовала на Салос и небольшие города вдоль побережья, и вот сейчас, под ними, в долине, находится первый отряд по сбору дани из Халоньи, которая пожелала участвовать в пиршестве. Он должен доставить золото Фибаса королю Бермудо, в его продуваемый сквозняками замок в Эскалау.

Если сможет.

На высоком склоне над долиной Джеана снова подала голос и крикнула по-эсперански, тоном, в котором, по ее мнению, отражалось неодолимое желание:

— Нино, мой золотой повелитель, тебя зовет Фруэла! Я вся горю от тоски по тебе!

Спрятавшись за кедрами и соснами, они увидели, как молодой командир джадитов снова взглянул вверх.