Его обдало холодом, даже среди тесного, потного хаоса битвы: те, кого видели его разведчики приближающимися с южного конца долины, не могли участвовать в этой засаде. Где был его разум? Никто, устроив такую смертоносную ловушку, не дробит потом свои силы.

Нино силился найти какой-то смысл в происходящем, но узкое пространство между крутыми склонами заставляло вести ближний бой врукопашную и пускать в ход кулаки, плечи и кинжалы не менее часто, чем мечи. Никакого шанса отступить и оценить обстановку. Теперь стрелы им не грозили. Бандиты, ведущие рукопашный бой с джадитами, не могли стрелять.

Мулы! Нино внезапно вспомнил о золоте. Если они его потеряют, все остальное лишится смысла. Он врезался закованным в металл предплечьем в лицо бандита и почувствовал, как треснули кости от удара. Получив секундную передышку, он быстро огляделся и заметил кучку своих людей, окружавших золото. Два мула лежали на земле: эти трусы опять застрелили животных.

— Туда! — крикнул он Эдрику, показывая рукой. — Прорывайся в том направлении!

Эдрик кивнул и повернулся. Потом упал. Кто-то выдернул меч из-под его ребер.

На том месте, где мгновение назад стоял его заместитель, храбрый, ловкий, живой воин, Нино увидел привидение.

Человеку, который убил Эдрика, было по крайней мере лет шестьдесят. Но он был силен, как бык, массивный, с выпуклыми мускулами, широкоплечий, крутолобый, с огромной уродливой головой. С нее капала кровь. Его длинная, спутанная седая борода окрасилась этой кровью и слиплась от нее; кровь струилась с его лысой головы и пропитывала коричневую одежду и кожаные доспехи. Этот человек, глаза которого горели диким боевым огнем, приставил свой красный меч к груди Нино.

— Сдавайся или умрешь! — прорычал он на плохом эсперанском. — Если сдашься, обещаем отпустить за выкуп!

Нино бросил взгляд мимо разбойника. Увидел своих людей, все еще кольцом окружающих мулов. Многие погибли, но еще больше врагов лежало перед ними, и солдаты его отряда были лучшими в Халонье. Старик блефует, принимает Нино за труса и глупца.

— Да сгноит тебя Джад! — крикнул Нино так, что горло заболело. Он яростно рубанул по клинку старика и заставил залитую кровью фигуру отступить на шаг одной лишь силой своей ярости. Еще один разбойник бросился на Нино слева. Нино увернулся от слишком высокого удара мечом и обрушил свой меч вниз и поперек. Почувствовал, как клинок вошел в плоть. Нино захлестнула жаркая радость. Его жертва издала мокрый, хлюпающий звук и упала на промерзшую землю.

Седобородый разбойник замер на мгновение, выкрикнул какое-то имя, и Нино воспользовался его замешательством, чтобы броситься прямо на него и прорваться туда, где большая часть уцелевших солдат отчаянно защищала золото. Он ворвался в их ряды, его приветствовали радостными, яростными криками, и обернулся, скалясь, чтобы снова сражаться.

Сдаться? Этим? Чтобы король выкупил его у ашаритских бандитов, потеряв золото? Есть худшие вещи, чем смерть, гораздо худшие.

«Это не та война, которая мне снилась», — думал Альвар.

Он вспоминал ферму, детство, нетерпеливого мальчика, единственного солдатского сына, у постели которого ночью всегда лежал деревянный меч. Картины героизма и славы, возникающие в звездной темноте за окном, после того как задули свечи. Как давно это было.

Они ждали в бледном, холодном солнечном свете у северного конца долины.

Убивать каждого, кто выйдет, сказал Лайн Нунес. Только два человека вышли оттуда. Они боролись, вцепившись друг в друга, рычали и фыркали, как животные. Схватка вынесла их из ущелья, они упали и покатились по земле, пытаясь выцарапать друг другу глаза. Лудус и Мартин подъехали на конях и умело и точно уложили обоих стрелами. Теперь два тела лежали на покрытой инеем траве, все еще переплетенные.