Нино как раз смеялся над этими усилиями, когда пятьдесят новых всадников ворвались в ущелье.

Они были джадитами, это он понял с первого взгляда. Потом с изумлением увидел — и отчаянно пытался понять, — что они скачут на низкорослых, неприглядных конях Аль-Рассана. Потом он осознал, и ледяная чернота хлынула в его душу, что они явились не помочь ему, а убить.

Именно в это застывшее мгновение прозрения Нино узнал первого из этих всадников по фигуре орла на гребне его старомодного шлема.

Он знал эту эмблему. Каждый боец в Эсперанье знал этот шлем и человека, который его носит. Мозг Нино сковало тяжестью, он не мог в это поверить. На него навалилось ощущение чудовищной несправедливости. Он поднял меч, когда всадник с орлом на шлеме налетел прямо на него. Нино сделал ложный выпад, потом нанес яростный укол, целясь в ребра этого человека. Его выпад был легко отбит, а затем, не успел еще Нино выпрямиться, как длинный сверкающий клинок нанес последний, сокрушительный удар, и Нино покинул этот мир живущих и провалился во тьму.

Идар, сражающийся рядом с отцом, пытался собрать все свое мужество и предложить отступление.

Никогда не бывало прежде, чтобы его отец так долго упорствовал и продолжал это явно неудавшееся нападение. Они создали себе имя, состояние, построили дворец в Арбастро благодаря тому, что знали, когда сражаться, а когда — как сейчас! — отступить, чтобы сразиться в следующий раз.

Идар, яростно работая мечом под натиском врага, думал, что всему виной рана брата. Абир умирал на твердой земле позади них, и отец потерял голову от горя. Один из их людей стоял на коленях рядом с Абиром и держал его голову, еще двое стояли рядом, чтобы защитить его, если кто-нибудь из проклятых джадитов вырвется из плотного круга.

Их отец являл собой дикое, устрашающее зрелище. Его атаки на кольцо врагов были отчаянными, он не думал об обстоятельствах и о необходимости, о том, что более половины их людей уже погибло. Теперь всего человек тридцать продолжали бой, почти столько же, сколько этих грязных всадников. Оружие и доспехи людей из его отряда были хуже, и они еще никогда не участвовали в такой яростной рукопашной схватке.

Западня почти удалась им, но этого оказалось мало. Пора было уходить, бежать на юг, примириться с тем, что их громадный риск чуть было не принес плоды, но все же оказался напрасным. Им еще предстоит ужасно долгий путь до дома в Арбастро, по трудным зимним тропам, по грязи и под дождем, и к тому же с раненым, который замедлит их передвижение. Давно пора выходить из боя, пока еще можно, пока хоть часть из них оставалась в живых.

Будто бы для того, чтобы подтвердить правоту его мыслей, Идару пришлось в ту же секунду быстро нагнуться и уйти в сторону, так как могучий джадит, вооруженный окованной железом булавой, шагнул вперед и с размаху обрушил удар, целясь ему в лицо. Джадит был с головы до щиколоток закован в доспехи, а на Идаре был кожаный шлем и легкая кольчуга-нагрудник. Как вообще они могут вести рукопашный бой?

Уходя от смертоносной булавы, Идар рубанул мечом по щиколотке джадита сзади. Он почувствовал, как его клинок пронзил сапог и плоть. Солдат закричал и упал на колено. Скажут, что это трусливый способ вести бой, Идар это знал. У них есть доспехи и железо. Люди из Арбастро несколько десятилетий приобретали опыт в тактике коварства и устройства ловушек. Когда вопрос стоит так: убить или умереть, никаких правил не существует; его отец с самого начала вдалбливал им это в голову.

Идар убил упавшего гиганта, нанеся удар в шею, туда, где шлем не совсем плотно прилегал к нагруднику. Он подумал, не взять ли его булаву, но решил, что она для него слишком тяжела, особенно если придется бежать.