Слова вылетают прежде, чем я осознаю, что делаю: – Спасибо, что пришли.

Как будто я была здесь миллион раз. Как будто я здесь живу, как будто я принимаю гостей.

Она поворачивается к Эллиоту, ее глаза снова напряжены. Он уклоняется, даря ей ободряющую улыбку.

У меня в груди все переворачивается от ревности и собственничества. Мне не нравится их молчаливый обмен мнениями. Мне не нравится ощущение, что у них есть прошлое, ритм, непроизносимый язык.

– Куда мне это положить? – спрашивает она, поднимая холщовую сумку для продуктов с несколькими бутылками вина внутри.

– В холодильник, – говорит Эллиот, сжимает ее плечо и бросает на нее еще один долгий, ободряющий взгляд, прежде чем отпустить ее и вернуться на мою сторону.

Рейчел исчезает, и Эллиот смотрит на Деса, который слегка качает головой, когда она уходит.

– С ней все в порядке, приятель, – тихо говорит Дес. – Вперед. – А затем он поворачивается ко мне, распуская ухмылку. – И ты. Вот ты где. Во плоти.

Я отклоняю этот возможный разговор вопросом: – Откуда вы двое знаете друг друга?

– Регби, – говорит Дес.

Мой смех вырывается громче, чем я ожидала, и глаза Деса расширяются от волнения. – Я не знаю тебя, Мейси, но думаю, мы станем лучшими друзьями.

– Эй! – Эллиот протестует, смеясь.

Вернув свое внимание ко мне, Дес добавляет: – Вообще – то, он действительно очень хорош.

– Не может быть, – говорю я, сдерживая ухмылку, глядя на Эллиота во всей его книжной красе. – Этот парень? Регби?

– Да ладно, – говорит Эллиот, бросая на меня игриво обиженный взгляд.

– Я просто помню, как ты учился кататься на коньках, – говорю я.

Глаза Десмонда сужаются. – На коньках?

У меня вырывается громкий смех, и Эллиот берет меня за голову и рычит: – Ты угроза, – мне в волосы.

Мы боремся секунду, а затем останавливаемся в унисон, глядя вверх на звук тишины. Рейчел стоит прямо за дверью из кухни, держа в руках открытую бутылку вина. Глаза Дес мелькают между ней и Эллиотом.

– Кто – нибудь хочет вина? – спрашивает она. – Или… только я?

Дез испускает восхищенный смешок, думая, что ей смешно, но Рейчел остается неулыбчивой, подносит бутылку к губам и делает несколько глубоких глотков. Она убирает бутылку и вытирает рот тыльной стороной ладони.

Эллиот медленно освобождает меня от фиксации головы, поправляет рубашку, пока я приглаживаю волосы. У меня такое чувство, будто нас только что задержали за какое – то легкое преступное поведение. Вот мы стоим в его спартанской гостиной с этой суровой правдой, разложенной перед нами: Мы никогда раньше не имели дела с выпадениями. Самые неприятные моменты нашей жизни всегда отделялись от школьной недели или хранились в тайне в течение десятилетия. Я понятия не имею, как он отреагирует.

– Рейч, – тихо говорит он. – Давай.

Это мягкое наказание, которое я не могу представить, чтобы он когда – либо применял ко мне, но все же в нем есть соблазн, уверенность, которая кажется немного скользкой, слишком интимной.

– Что? – говорит она.

– Я думал, ты хочешь этого, – говорит он.

– Оказывается, это не так просто, как я ожидала.

С какой стати она думала, что это будет легко?

– Мне не нужно оставаться, – начинаю говорить я, но Дез и Эллиот быстро вступают в разговор.

– Нет, нет, нет, – говорит Эллиот, поворачиваясь ко мне.

– Не глупи, – говорит Дес. – Все в порядке.

Я смотрю на Рейчел, которая смотрит на меня с такой ровной яростью, что я точно знаю, о чем она думает: Я вовсе не в порядке.