— Кто это был? — спрашиваю я, выходя.

— Ноно.

Уильям называет так моего отца с первого дня их знакомства — это случилось за несколько недель до нашей с Джеком свадьбы. Папа сам так представился. Поскольку слово было незнакомое и не несло для мальчика никаких ассоциаций, Уильям легко его усвоил. «Ноно» — это жаргонное выражение, оно пришло из языка, на котором говорили евреи в Болгарии (оттуда родом предки моего отца). Папа заставляет всех своих внуков называть его «ноно» — возможно потому, что при слове «дедушка» он ощущает себя старым пнем.

— Что он хотел?

— Ничего. Я сказал, что мы идем в парк. Он посоветовал зайти в сосновый питомник. Все деревья там хвойные.

— Неудивительно, раз это сосны.

Уильям подозрительно хмурится.

— Ноно советует туда сходить, потому что там все зеленое и красивое.

Я протягиваю Уильяму пальто и одеваюсь сама. Отчего-то в застегнутом виде мое пальто выглядит чуть менее ужасно. Я по-прежнему похожа на сосиску, но не настолько, чтобы и впредь отважно бросать вызов погоде.

— Нам обязательно туда идти? — уточняет Уильям. — Обязательно идти в питомник?

— Нет, конечно. — Я не хочу ничего, что предлагает отец, потому что накануне вечером мама напомнила мне о том, как я на него зла.

— Питомник прямо рядом с нашим домом, — продолжает Уильям. — А я хочу открывать новые земли. Хочу в Рэмбл. По-моему, это хорошая идея.

Он топает ножкой в зимнем ботинке.

— Прекрасная мысль. Мы будем первооткрывателями. Я буду Христофором Колумбом. А ты кем хочешь быть?

— Колумбом? — Он качает головой, но его пренебрежение явно напускное. — Это же скучно, Эмилия. Я буду Коронадо. Я хочу найти семь городов Сиболы.

— Что-что? — переспрашиваю я.

Он удивленно смотрит на меня.

— Ты не знаешь, кто такой Коронадо?!

— Конечно же, я о нем слышала. Просто забыла про семь городов.

Уильям так поглощен рассказом об испанском конкистадоре Франсиско Васкесе де Коронадо и семи легендарных городах Сиболы, что минует детскую площадку, не попросившись зайти. Он то и дело подскакивает, будто танцует шимми, и ковыряет землю палкой.

— Рэмбл — отличное место, чтобы играть в первооткрывателей, — говорит он.

— Да.

— Это самая неосвоенная часть парка. Похожая на джунгли.

— Да.

Вдруг Уильям останавливается.

— Там опасно?

Я вспоминаю об одетом в полиэтилен бродяге, который напал на меня — или на которого я напала, в зависимости от того, с какой точки зрения посмотреть.

— Нет, — отвечаю я. — В парке вовсе не опасно. Те, кто говорит, что в парке опасно, просто глупы.

Уильям ковыряет палкой какую-то замерзшую гадость.

— По-моему, это дохлая птица, — говорит он.

— Фу.

Он тычет палкой, пока не становится ясно, что это всего лишь грязь и листья.

— Мама говорит, что человека, который построил часы Делакорта, ограбили прямо в парке.

— Да?

Как это типично для Каролины, которая, насколько мне известно, ни разу не бывала в Центральном парке.