|
Дождь холодный, но я пытаюсь веселиться. Представляю, как мы выглядим со стороны: мама с маленьким сыном, которые со смехом бегут под дождем. Точнее, смеюсь только я. Уильям тащится за мной. Когда я пытаюсь ускориться, он сопротивляется. Когда мы подбегаем к воде, он дергает руку, пытаясь высвободиться. Я поскальзываюсь и выбрасываю обе руки вперед, чтобы не упасть, но при этом по-прежнему держу Уильяма, и в результате он летит наземь. Пятой точкой приземляется в грязь на самой кромке озера, а ноги проламывают тонкий ледок и проваливаются в ледяную воду.
— Ох, черт, — злюсь я. — Черт, черт, черт… Я поднимаю Уильяма. — Ты в порядке? Прости, пожалуйста. — Ты бросила меня в озеро! Ты бросила меня в озеро! — Неправда. — Правда. Я уже второй раз из-за тебя упал. Сначала на катке, а теперь ты бросила меня в озеро. Я снова промок, и джинсы у меня все грязные. Мама страшно разозлится, Эмилия. Она тебя просто убьет. — Это случайность, Уильям. Я поскользнулась. И мне очень жаль. — Я хочу домой, — ноет он. — Ненавижу это озеро. Здесь холодно. Ненавижу парк. — Хорошо, только успокойся. Мы сейчас поедем домой. Уильям даже не смотрит, когда мы минуем памятник Дюку Эллингтону. Я пытаюсь привлечь его внимание к девяти обнаженным кариатидам, изображающим муз. — Смотри, — говорю я, — Сэр Дюк стоит рядом со своим роялем. Он даже не играет. Уильям бредет рядом со мной и даже не поднимает голову. — Высота памятника — семь метров пятьдесят сантиметров, — отчаянно продолжаю я. Уильям молчит. — Сэр Дюк — это прозвище, которое придумал Стиви Уандер. Наверное, он был единственным, кто так его называл. Ты ведь знаешь, кто такой Стиви Уандер? Я пытаюсь изобразить Стиви Уандера, мотая головой и барабаня по воображаемым фортепианным клавишам. Правда, единственная песня, которую я помню, — это «Черное и белое». Уильям не то шипит, не то ворчит, как рассерженный кот. Я замолкаю и смотрю на этот жуткий памятник. Колонны заканчиваются у муз между ног и выглядят как гигантские фаллосы. Неужели бедный Дюк Эллингтон заслужил такой уродливый мемориал? Разумеется, мы не можем поймать такси, и вскоре я взбешена не меньше Уильяма. Поверить не могу, что мальчик снова вымок из-за меня. Поверить не могу, что забыла зонтик. Все повторилось. Наконец, когда мы промокли насквозь, так, что волосы прилипли к голове, я останавливаю «левое» такси. Уильям артачится, но я заталкиваю его на заднее сиденье. Плечевых ремней безопасности там нет, но в салоне чисто и сухо. — Угол Центрального парка и Восемьдесят первой, — говорю я. Мы молчим, а потом я оборачиваюсь к Уильяму: — Уильям, наверное, это тоже должно стать нашим секретом. — Ни за что, — отвечает он.
Глава 22
Мы заходим в вестибюль и натыкаемся на Джека. Он болтает о бейсболе с новым консьержем. — Иногда, мистер Вульф, я слегка завидую американским фанатам. Неохота это признавать, но… — Ты меня просто убиваешь, Родриго. — Говорю это только вам… Джек качает головой: — Честное слово, ты пал в моих глазах. — Папа! — кричит Уильям. Он протягивает руки, но это не столько желание обняться, сколько жалоба. — Привет, Уилл. Что с тобой? Ты весь в грязи. — Эмилия бросила меня в озеро. Она бросила меня в ледяное озеро. Я его не перебиваю. Просто качаю головой, иду вперед и вызываю лифт. |
