— Не уходи, — пробормотала я.

— Я никуда не ухожу. Просто хочу тебя немного подвинуть, чтобы у тебя не случилось судорог.

— У меня не может быть судорог. Я же… модифицирована.

— Могут у тебя быть судороги, хорошая моя. Ты состоишь из биомеханизмов, с костями, мускулами и нервными окончаниями. И Лорен, пойми вот еще что: ты можешь умереть. Тебя можно убить. Даже твой превосходный остов может быть разбит в определенных условиях. Сверхмощная бомба, пуля высокого заряда, пущенная в мозг. Что угодно такого рода.

— Мне этим нужно заняться? Найти бомбу или пулю? Или просто сброситься со скалы?

— В тебе нет веры, — говорил он мне голосом легким, как перо. — Сколько времени ты со мной, и теперь решила побегать за Господином Смертью. Поверь, я гораздо интересней.

— Если только Джейн не права. Или эта… сука. Души могут реинкарнировать…

— Как ты сама заметила, Лорен, мы этого не знаем. Но у нас с тобой есть возможность жить. Разве тебе этого мало, хотя бы пока?

— Они сюда доберутся, — прошептала я. — Сенат, кто угодно… они уничтожат тебя, всех вас. Всех остальных… чем бы мы ни являлись.

Его глаза. Даже во тьме, сквозь пелену морскую, я вижу его глаза, схожие с пламенем.

— Настанет день, когда тебе придется по-настоящему мне довериться, — говорит он. — На сегодня едва ли у них есть способ навредить нам. А вскоре — меньше, чем через двадцать четыре часа — не останется и шанса, что они вообще рискнут попытаться.

Я села на кровати. Слезы остановились. В очередной раз я потребовала ответа:

— Что ты натворил?

Помню. Не смотря, на свою клятву — прах, крах и страх.

Помню, что это создание накачало меня наркотой, или позволило кому-то другому сделать это — и ради чего? Очередная игра? Помню, он позволил Глае и Ко сыграть для меня Джейн и Тирсо, и так я попала в МЕТА.

Я никогда не спрашивала его, почему. Никогда не пыталась все это прояснить для себя. Зачем мы это делаем? Я слышала о женщине, — думаю, это была Даф из моей уборочной группы, — которой ее бойфренд периодически ставил фингалы. И она говорила: «Да, мне следует уйти от него», или «Да я и забываю об этом, когда у нас все в порядке». Со мной так же?

Склоняясь над ним в темноте, я ожидала ответа на свое первое восклицание «Что ты натворил?», но, не получив его, я снова села рядом. Я спросила ни с того ни с сего:

— Зачем ты дал мне наркотик в то утро в России? Почему ты позволил Глае притвориться Джейн? Верлис.

— Ладно.

Он тоже сел на постели. Мы сидели порознь, в темноте.

— Ты не была под действием наркотика. Ко тебе соврал. Он практиковался в искусстве лжи. Как у всех нас, у него есть свои недостатки.

— Тогда что это было? Мне что-то чудилось… только это происходило на самом деле… Голдхоук и остальные в квартире, что они говорили о поезде…

— Лорен, тебе надо свыкнуться с тем, что мозг твой способен проделывать различные штуки. Нечеловеческие штуки. В то утро твоя человеческая часть пребывала в состоянии сна, но механическая — по-другому не выразиться — бодрствовала и была начеку.

— Чего?

— Ты спросила. Я тебе ответил. Ты помнишь кольцо, которое я дал тебе в то утро?

— Да. С таким…

— Голубым камнем. Не было никакого кольца, Лорен. Я тебе оставил розу из магазина. Я заставил тебя увидеть кольцо в своеобразном сне, что мы разделили вместе до того, как появились остальные.

— Мы видели общий сон?

— Это синаптическая стыковка — электрическая телепатия.