Рыцарь озадаченно посмотрел на него, потом кивнул:

— Хм, то, что вы говорите, не лишено смысла, в любом случае это мне не повредит. Благодарю вас, Маг.

— Не стоит благодарности. Кстати, а вы знаете какие-нибудь гимны?

— Один или два. Еще с детства. Мир вам: Маг, дама и циклоп! Мир тебе, большой зверь! И прощайте!

С этими словами рыцарь пришпорил коня и исчез в ночной тьме. Но какое-то время они еще могли слышать, как он громко распевает по-латыни церковный гимн. Со слухом у него явно было плоховато.

— Я теперь уверен, что с ним все будет в порядке, — сказал Фадекорт, поморщившись от невыносимо фальшивых завываний, тревожащих тишину ночи.

— Это уж точно, — согласился Мэт. — Вряд ли кто-нибудь осмелится без крайней необходимости приблизиться к такому певцу.

В глубине души Мэт подозревал, что, как только рыцарь отъедет подальше, он забудет о всех своих клятвах и вернется в замок своего хозяина. О каком благородстве можно было говорить здесь, в Ибирии?

Но ему очень хотелось ошибиться.

НЕОБЫЧАЙНЫЙ СЛУЧАЙ НАРЦИССИЗМА

К полудню они уже выехали из этого леса, а вскоре после обеда им начали попадаться на пути и лиственные деревья. Их искривленные стволы как будто задыхались в объятиях вьюнов, листья которых по своей причудливости и красоте напоминали скорее мох, между стволами ощетинились заросли чертополоха, терновника и каких-то мелких белых цветков.

— Весьма странная растительность у них здесь, — отметил Мэт.

Фадекорт кивнул. Он все время пристально вглядывался в чащу, и его напряжение было почти физически ощутимым.

— Мы прошли через приграничные земли, лорд Маг. Теперь мы уже в Ибирии.

Ниже по склону он увидел плоский камень и остановился. Это произошло настолько неожиданно, что Мэт чуть не налетел на него. Он проследил за взглядом Фадекорта и с удивлением увидел на огромном камне греющуюся на солнце ящерицу. Ящерица сидела к ним спиной, и поэтому Мэт никак не мог разглядеть ее морды. У нее был огромный нарост на голове с пятью здоровенными шипами, похожими на рога оленя, ярко блестевшими на солнце. Нет, такого ему точно никогда не приходилось видеть. Мэт глаз не мог отвести — ящерица с оленьими рогами, вот это да! Он о таком даже и не слышал.

Иверна тихо охнула, а Фадекорт шикнул на нее:

— Тс-с... это кокатрисса, и горе нам, если это существо повернется к нам мордой.

Василиск, или кокатрисса, мог бы превратить их в камень лишь одним только взглядом. Даже более того, эта рептилия не могла не превратить их в камень. Ее нельзя было винить и за то, что время от времени она оглядывалась, чтобы посмотреть, не подкрадывается ли там кто-то сзади, но это происходило лишь тогда, когда ящерица была напугана. Правда, испуг длился пока она не определит, что именно ей угрожает, впрочем, Мэт предположил, что уже давно ни один хищник не рискует подкрадываться сзади к таким ящерицам.

Фадекорт махнул рукой, чтобы они отошли назад, и друзья стали отступать как можно бесшумнее за ближайшие деревья. Но все происходило недостаточно быстро. Вот у кого-то под ногой хрустнула ветка, и василиск тут же развернулся к ним мордой.

— Прячьтесь! — рявкнул Фадекорт, и все зарылись в листву.

Потом все затихло. Наконец Мэт прошептал:

— Все целы?

— Ага, — прихрюкнул Нарлх, все еще не совсем оправившись от испуга.

Мэт с облегчением вздохнул. Потом он услышал приглушенные всхлипы Иверны и прерывающийся голос Фадекорта:

— Ничего, я еще жив.

— Что случилось? — растерянно спросил Мэт. В ответ с дороги послышалось шипение.