Так он улыбался.

    – Эрьза-сан бить без промах. Таханаги быть бедный ронин. Самурай без господин. Без деньги. Без семья: жена умирать, дочь умирать. Без чести: Таханаги топтать честь рода, рюбить жена-дочь, не хотеть харакири. Наниматься рыбак; маро-маро контрабанда. Потом ваш Хабар-город, Мордвин; Хар-а-ков. Таханаги – бродяга; ворчий паспорт. Унтер Ариев-сан – воин. Верикий воин. Он знать борьшой мудрость: "Дерай, как я!" А макака-Таханаги знать всякий вздор: "Дерай, как я и ты!"

    – Вы шутите, маэстро?

    – А вы, Эрьза-сан? Почему вы не ехать в ваш особняк, на Сумская урица? Почему вы сидеть с бедный Таханаги? Почему не ждать господин порковник дома, на мягкий татами?

    – Ну… – положа руку на сердце, ты растерялась. – Послушайте, маэстро: ведь вы сами минутой раньше предложили мне: "Садитесь!"

    Айн стал кланяться: мелко-мелко, будто зерно клевал.

    – Не обижаться, Эрьза-сан! Простить Таханаги. Я сказать: "Садиться!" Ариев-сан сказать: "Дерай, как я!". Вы дерать, как я: садиться. Марьчики дерать, как верикий воин Ариев-сан: рубить катана. Это хорошо. Все дерать, как я; все – я. Торько я ручше всех: я – я, а они – как я.

    Старик беззвучно затрясся, перхая горлом.

    Так он смеялся.

    – Вас учили по-другому, маэстро?

    – Да, Эрьза-сан. По-другому. Я – ручше всех; я ручше мой учитерь.

    – Лучше? У вас был плохой учитель?

    – Вы не понимать, – смех пропал, как не бывало, и птица пропала. Вместо нее остался человек, крайне пожилой человек, которого не понимают чужие люди; и, скорее всего, никогда не поймут. – Все, кто сметь говорить: "Такеда Сокаку прохо учить!" – все умирать. Я быть ученик Такеда Сокаку. Он – хорошо учить. Я – ручше. Иначе – смерть.

    – Чья? Ваша? Вашего учителя? Ваших врагов?!

    – Смерть высокий искусство, Эрьза-сан. Есри ученик не ручше учитерь – смерть высокий искусство. Вы смотреть: я – учитерь, вы – ученик…

    Пухлая лапка айна деликатно, но цепко взяла тебя за запястье, сдвинув к локтю гранатовый браслет.

    Подарок Джандиери к годовщине свадьбы.

    – Я брать вас. Держать. Вы хотеть свобода. Вы брать вот здесь и нажимать вот так…

    Говоря, маэстро умело манипулировал твоей второй рукой. Накрыл твоей ладонью свою, чуть подвинул; ты ощутила под большим пальцем впадинку на сгибе айнской кисти.

    – Вы давить и поворачивать. Я страдать; я отпускать. Теперь вы. Сами.

    Он снова взял тебя за руку. Вспоминая, оживляя память тела, ты накрыла, взяла, нажала и повернула. Вышло скверно. Маэстро никак "не страдать" и меньше всего «отпускать». Еще раз. Уже лучше. Но профессиональная хватка старика, будучи предельно аккуратной, все-таки напоминала кандалы.

    – Не дерать, как я, Эрьза-сан. Дерать, как я – и вы. Вместе.

    Маэстро Таханаги на миг отпустил тебя, прокашлялся – и снова потянулся к твоему запястью. На территории училища тебе было тяжело работать, сказывалась общая аура, но сам айн не был «Варваром»; а значит…

    Отвести глаза удалось не вполне.

    Старик промахнулся, но успел вернуть движение обратно, зацепив тебя пальцами на излете.