– Подожди. Когда сложится, тогда сложится.

    У Друца «сложилось» почти сразу: на пятый месяц Валет уже вовсю балагурил с дядьками-наставниками, стрелял папироски у облав-юнкеров, душеспасительно беседовал с отцом Георгием и шутил заказанные ему полковником шутки.

    Зарубки на рукояти кнута делал: восемь «нюхачей» помог выявить, за двоих Циклоп лично хвалить изволили, с глазу на глаз, в кабинете!

    Значит, две зарубки – поглубже.

    Ты завидовала рому. И однажды…

    – Здравствуйте, Эльза Вильгельмовна!

    Они стояли у входа в Оперный театр, на углу Екатеринославской улицы и Лопанской набережной. Двое: курсовой офицер Ивиков, как и Джандиери, бывший облавник – и преподаватель фортификации, чью фамилию ты забыла, а облав-юнкера звали его "Барбет".

    – Добрый вечер, господа! Кто сегодня дирижирует? Вильбоа?

    Мужчины переглянулись.

    – Видите ли, Эльза Вильгельмовна… Уж простите нас, солдафонов! Мы, собственно, проветриться вышли!..

    Две руки одновременно указали наискосок через Екатеринославскую, на вход в ресторацию "Богемия".

    Был март, с крыш капало; орали коты, мня себя итальянскими тенорами; готовился дирижировать оркестром знаменитый Вильбоа, автор романсов и оперы «Параша» – а ты смотрела на Ивикова и «Барбета», чувствуя с изумлением: сложилось.

    Могу.

    Их самих – нет; но в их присутствии – да.

    – Не увлекайся, – осадил тебя Джандиери, когда ты рассказала ему обо всем. – Через неделю станем тебя пробовать. И только с моей санкции: место, время, сила воздействия… Кстати, Ивиков в курсе твоего прошлого.

    – Кто еще в курсе? – спросила ты, отвернувшись.

    Князь промолчал.

    А ты, Княгиня, – с этого мартовского вечера ты стала внимательней приглядываться к господам облав-юнкерам и училищным офицерам, чувствуя новую, удивительную свободу.

    Все время казалось: это важно.

    Это нужно.

    Еще б знать: кому важно? для чего нужно?!

    * * *

    Преодолевая странное отвращение, ты посмотрела через плац. Раньше смотрелось куда легче; теперь же словно второй Таханаги вцепился сзади в голову, мешая шее ворочаться.

    Знаешь, Княгиня… нет. Ничего-то ты не знаешь.

    И врут умники-философы, утверждая, что нельзя дважды войти в одну реку! – вон она, река, и плещутся в ней по второму разу унтер Алиев с шашкой, портупей-вахмистры с их намерениями сдать зачет любой ценой. Все как раньше. Но что-то изменилось: малозаметно, плохоуловимо, и Сила тебе не поможет разобраться в изменениях облав-юнкеров, сокрытых от мага призрачной броней.

    Смотри внимательней, Княгиня!

    Просто смотри, без финтов…

    Ты смотрела, понимая: сдадут. Еще миг, и унтер кинет оружие в ножны, остановив урок. На сей раз – сдадут. Взвизгивают эспадроны, притоптывают сапоги, бранится по-аварски кривая шашка…

    "Поняли, желторотики?" – это шашка спрашивает.

    "Да…" – это эспадроны отвечают.

    Что поняли? в чем разобрались? о каких материях речь ведут? – не для тебя сказано-отвечено, девочка моя.