— Можешь включать, — сказал он другу, когда они остались в кабинете одни.

— Все в порядке?

— Как в лучших домах Парижа и Лондона! — Андрей явно был доволен своей работой.

— Тогда иди.

— Я тоже хочу послушать.

— Андрей, я же должен закрыться с этой штукой… — мягко напомнил ему Коля.

— Ладно, но…

— Ты пока иди все уничтожай, все лишние копии. Если кто спросит, что делаешь, — отвечай, что, мол, я распорядился, что дело прогорело, не стоит выеденного яйца, словом, сам знаешь, что говорить.

— Конечно, я найду, что сказать. Учить меня не надо. Но потом я приду и постучусь в твою дверь вот так, — Дубов продемонстрировал на крышке стола Самойленко условный стук, — и ты мне откроешь. О'кей? Мне ведь тоже охота посмотреть, как эта штуковина работает.

— Хорошо. Иди…

Самым большим недостатком системы оказалось то, что она могла прослушивать все разговоры одновременно — если говорили сразу по нескольким аппаратам в один и тот же момент.

Но такое случалось, во-первых, не слишком часто — слава Богу, на прослушивании было всего лишь пять номеров. А во-вторых, Коля быстро приспособился к аппарату, не вслушиваясь особенно в разговор, если он не относился к делу.

А наслушался в первые же часы сидения с наушником на голове такого!

В какие-то моменты ему даже становилось чисто по-человечески неловко перед своими сотрудниками, но Самойленко сразу же заставлял себя вспомнить, ради чего, собственно, он этим занимается, и продолжал сидеть, сжав зубы, слушая болтовню своих коллег.

Про что только не говорит человек по телефону!

Он знал, например, что у Кати Высоцкой, молодой девчонки-журналистки, которая пришла к ним в бригаду сразу после журфака, сегодня утром начались месячные, и теперь она, по ее же выражению, «кончалась» и хотела только одного — умереть.

Он знал теперь, что в обед ассистенты оператора, два забулдыжных парня, помогавших устанавливать свет, таскать декорации, тяжелые телекамеры, решили «вздрогнуть» и пригласили по этому поводу такого же кадра из другой редакции.

Он узнал, что у монтажницы Зиночки жмут сапоги, у администратора Клавдии Петровны взорвалась ночью банка с огурцами, а у водителя редакционного «рафика» Пети в шесть назначено свидание — на служебной машине, естественно.

У Коли от всех этих разговоров голова шла кругом. Самое обидное — ни один звонок не помогал приблизиться к разгадке…

Нужный разговор состоялся часа в четыре, ближе к концу рабочего дня.

— Здравствуйте. Ларису Тимошик можно? — спросил мужской голос, и Николай вдруг весь напрягся — голос показался ему знакомым.

Еще не успев осознать, почему он так поступает, Самойленко нажал кнопку записи, на которую показал ему Банда.

— Я слушаю.

— Привет, Лариса. Узнаешь?

— Д-да, — с некоторой заминкой ответила девушка, и Николай удивился, как сразу же изменился ее тон.

— Ну, как у вас там дела? Скоро ли выйдет передача про нашу фирму?

— Подожди, — наверное, Лариса прикрыла трубку рукой, так как голос ее стал глуше:

— Девочки, выйдите в коридор покурить, а? Ничего не слышно!

— Кавалер у тебя вдруг появился? Поздравляем! Раскажешь потом?.. Ладно, пошли, Катя, не будем ей мешать, — было слышно, как вышли из кабинета Высоцкая и Козлова, оставив Ларису одну.

— Так как наши дела, милая? — снова вкрадчиво поинтересовался мужчина.