|
Приемная, находившаяся рядом с кабинетом, после того как расходились больные, превращалась в самую обыкновенную комнату, где по вечерам я готовил уроки. В столовой, отделявшейся от кабинета толстыми суконными занавесками, на стене висел портрет отца, нарисованный им самим. На черном угольном фоне четкий, медальный профиль, голый твердый подбородок – Леонид Андреев того периода, когда он был известен как Джемс Линч, фельетонист московской газеты "Курьер". В доме было много мебели – огромные комоды, гигантские шкафы, этажерки. В комнате, где я жил вместе с Даней, весь угол был уставлен старинными образами – их не тронули после смерти бабушки Ефросиньи Варфоломеевны. В доме, особенно в непарадных комнатах, остался след ее незримого присутствия. Мне казалось, что я вижу ее фигуру – высокую, строгую, властную, медленно проходящую полутемным коридором, в длинном, волочащемся по полу платье» .
Филипп Александрович Добров – уроженец Тамбова, потомственный врач, всю жизнь прожил в Москве и работал в Первой Градской больнице. Его отца пациенты звали не «Добров», а «доктор Добрый». Да и Филипп Александрович полностью отвечал своей фамилии. Этот дом был пристанищем и в дни радости, и дни печали. В голодные годы они давали кров и пищу множеству людей. Для Даниила Андреева, после того как его, новорожденного, забрала к себе бабушка в добровский дом, где его стали растить и воспитывать как родного сына, Елизавета Михайловна Доброва стала «мамой Лилей», а Филипп Александрович – отцом. «Бусенька», к несчастью, умерла, заразившись от шестилетнего внука дифтеритом. Варвара Григорьевна Мирович, месяцами жившая под кровом добровского дома, оказала огромное влияние на подрастающего мальчика. В 1920 году юный поэт познакомился и подружился с Ариадной Скрябиной, которая тоже писала стихи и приходила в гостеприимный добровский дом. В 1923 году в этот дом вошел поэт, переводчик, троюродный брат А. Блока Александр Коваленский, ставший мужем двоюродной сестры Даниила Шурочки Добровой. Коваленский имел огромное влияние на Даниила и какое то время был его наставником. В дневнике Ольги Бессарабовой перед нами откроются неизвестные страницы детства и взросления Даниила Андреева. Во время Великой Отечественной войны старики Добровы умерли, Даниил ушел на фронт, а от квартиры, которую начали уплотнять еще в середине 20 х годов, осталось всего несколько комнат. Именно сюда Даниил привел после войны новую жену Аллу, которая была спутницей его друга художника Ивашова Мусатова. Их роман начался еще до войны. Для Аллы была важна литературная слава ее избранника, начались домашние чтения очень «опасного» романа Даниила Андреева о судьбе интеллигенции в 1937 году «Странники ночи». Эти чтения не могли не обернуться катастрофой. Все слушатели романа, а также родственники Даниила Андреева были арестованы. Роковым образом были полностью сметены остатки добровского дома. Забрали супругов Добровых, Коваленских (Александр был закован в гипсовый корсет из за туберкулеза позвоночника) и многих других. К сожалению, в список читавших и слушавших его роман, составленный Даниилом Андреевым под давлением следователей МГБ, было внесено и имя престарелой Варвары Григорьевны Малахиевой Мирович. Только чудом она избежала ареста. Анна Степановна Веселовская рассказывала, что должна была получить копию романа со дня надень, но не успела. Это ее и спасло. Сам же роман «Странники ночи» сгинул в недрах Лубянки. Единственный его экземпляр, спрятанный под половицей лестницы добровского дома, Даниил отдал следователям. В 1948 году Н.И. Гаген Торн встретила в мордовском лагере Шурочку Доброву, в мемуарах она вспоминала свой разговор с солагерницей: «– А кто эта, с косами? Москвичка… – Доброва Александра Филипповна. По делу Даниила Андреева, знаете это дело? – Ну кто в Темниках про него не слышал! – Расскажите. |
