|
Однако она тут же прекратила раскачиваться, и выражение крайнего отчаяния исказило ее мелкие черты. – В Горы Тьмы! – дико завопила она. – В Горы Тьмы! Отдайте Тьяа дань в ее последней твердыне! Вслед за этими словами из горла у нее вырвался странный клекот и свист. Все птицы как одна поднялись с насестов, но к алтарю не подлетали. Они закружились бешеной стаей, издавая пронзительные крики, на которые женщина время от времени отвечала. – А ну, Атья, брось эти штучки! – предупредил Мышелов. – Смерть близка. Тут одна из черных птиц, нырнув к полу, подхватила усеянный изумрудами браслет и вылетела через окно, выходившее на реку Хлал. Остальные одна за другой бросились за ней. Словно какая то гротескная ритуальная процессия, они летели в ночи, неся в когтях целое состояние: ожерелья, броши, кольца и булавки из золота, серебра и янтаря, украшенные самыми разными самоцветами, посверкивавшими в лунном свете. Едва три последние птицы, которым уже не досталось украшений, исчезли, как Атья, воздев руки в черных рукавах к изваяниям крылатых женщин и словно умоляя о чуде, испустила дикий крик, спрыгнула с алтаря и бросилась вслед за ними. Мышелов не сразил ее, а, держа меч наготове, побежал следом. Они оба скрылись в глубокой нише. Снова послышался крик, и через несколько секунд Мышелов, уже один, подошел к Фафхрду. Он разрезал веревки, поднял стул и помог другу подняться на ноги. Раненый сокольничий лежал неподвижно и только тихонько постанывал. – Она бросилась в Хлал? – спросил Фафхрд, в горле у которого пересохло. Мышелов кивнул. Фафхрд сонно потер себе лоб. Яд перестал действовать, и в голове у него немного прояснилось. – Даже имена у них были похожи, – еле слышно пробормотал он. – Атья и Тьяа. Подойдя к алтарю. Мышелов принялся освобождать вора от пут. – Кто то из ваших, Стравас, обстрелял меня сегодня ночью, – беззаботно заметил он. – Мне было не так то просто избавиться от них и подняться по этой захламленной лестнице. – Теперь я сожалею об этом, – ответил Стравас. – А в дом к Муулшу за драгоценностями приходили тоже ваши? Стравас кивнул, разминая затекшие члены. – Но я надеюсь, что сейчас мы союзники, – ответил он, – хотя делить нам уже нечего, если не считать нескольких стеклянных побрякушек. – Он мрачно усмехнулся. – Неужто никак нельзя было избавиться от этих черных дьяволов и не потерять добычу? – Ты очень алчен, Стравас, особенно для человека, которого вырвали из лап у смерти, – отозвался Мышелов. – Но я полагаю, это у тебя профессиональное. Нет, я очень рад, что птицы улетели. Больше всего я боялся, что они выйдут из повиновения – а так и случилось бы, прикончи я Атью. Только она могла управлять ими. Малейшая оплошность, и нас ждала бы неминуемая гибель. Смотри, как вспухла рука у Фафхрда. – А может, птицы принесут сокровища назад? – с надеждой спросил Стравас. – Не думаю, – ответил Мышелов. * * * Две ночи спустя ростовщик Муулш, узнавший кое что о происшедших событиях от сокольничего со сломанной рукой, который прежде ухаживал за птичками его жены, удобно раскинувшись, лежал на роскошной кровати в комнате своей супруги. В одной пухлой руке он держал кубок с вином, другой сжимал ручку хорошенькой служанки, в обязанности которой раньше входило укладывать волосы его жене. – Я никогда по настоящему не любил ее, – проговорил он, привлекая к себе робко улыбающуюся девушку. – Она лишь терзала да пугала меня. Служанка мягко высвободила руку. – Я просто хочу накрыть клетки, – объяснила она. – Все эти птицы смотрят, как она. – И девушка чуть вздрогнула под тонкой туникой. Когда последняя клетка была накрыта куском материи и пение птиц умолкло, она вернулась и села к ростовщику на колени. |
