— Входите, прошу вас, — пригласила Эдит. — Вы уже ужинали?

— Благодарю вас, — ответила девушка, — мы обычно не ужинаем, но я плотно поела за чаем…

— Быть может, вы присядете?

Девушка приняла приглашение. Она говорила по-английски без малейшего иностранного акцента, вопреки ожиданиям Эдит.

— Вы, наверное, удивлены тем, что я попросила вас подняться ко мне? — спросила Эдит Стендертон.

Девушка улыбнулась, обнажив два ряда жемчужных зубов.

— Когда меня приглашают в дом, — сказала она, и в голосе ее зазвучала ирония, — то это бывает либо для того, чтобы заплатить мне за игру, либо для того, чтобы подкупить меня и добиться того, чтобы я игру прекратила.

— Я хочу сделать и то, и другое, — сказала Эдит. — Кроме того, я хочу вас спросить кое о чем… Вы знаете моего мужа, Гилберта Стендертона?

— Мистера Стендертона? — тихо переспросила девушка и кивнула. — Да, я знаю его. Мой дедушка часто играл для него раньше, и я тоже…

— Вспомните об одном вечере… В июне, — продолжала Эдит, и ее сердце забилось сильнее. — Вы стояли под этим окном и играли определенную мелодию… мелодию…

Девушка утвердительно кивнула.

— О, да, — сказала она. — Разумеется, я помню об этом вечере, так как он не был обычным…

— Почему? — насторожилась Эдит.

— Потому что обычно для мистера Стендертона играет мой дедушка. Но в этот вечер он чувствовал себя нехорошо, так как уже несколько дней лежал больной, простудившись на скачках, когда нас настигла гроза и мы промокли до костей. Поэтому пришлось отправиться сюда мне и заменить его. Все это было так таинственно и романтично…

— Объясните мне, пожалуйста, что именно было «романтично» и что было «таинственно»?

В это мгновение горничная подала кофе, и Эдит налила своей гостье чашечку.

— Как вас зовут? — спросила Эдит.

— Мэй Спрингс, — ответила девушка.

— А теперь, Мэй Спрингс, расскажите мне все, что вам известно, — сказала Эдит, наливая себе чашку кофе. — Поверьте, что я расспрашиваю вас не из простого любопытства.

— Я охотно, расскажу вам обо всем, — согласилась девушка. — Мне этот день особенно врезался в память, потому что я впервые была в консерватории на уроке музыки. Нам эти уроки не по средствам, но дедушка настаивает на том, чтобы я занималась. Я вернулась домой усталая. Дедушка лежал на диване. Было заметно, что он чем-то взволнован. — «Мэй, — сказал он, — у меня к тебе сегодня просьба…»

Неожиданно девушка запнулась.

— Погодите-ка, — сказала она. — Если не ошибаюсь, доказательство правдивости моих слов находится при мне…

Она вынула из сумочки какой-то конверт.

— Сейчас я вам расскажу о том, что произошло далее в тот вечер, — продолжала Мэй Спрингс. — Как я вам сказала, дедушка был очень взволнован и спросил меня, готова ли я оказать ему услугу. Он знал, что я не откажусь. «Я получил письмо, — сказал он, — непонятно от кого и с необычным поручением. Оно пролежало у меня несколько дней нераспечатанным, так как у меня тогда был жар, и мне было не до него. Затем я забыл о нем и только сегодня, наткнувшись на него, я прочел… Прочти и ты». И он дал мне вот это письмо…

Девушка протянула Эдит конверт.

Эдит взглянула на него и воскликнула:

— Но ведь это почерк моего мужа!

На письме стоял почтовый штемпель Донкастера; оно было адресовано старому музыканту и содержало следующий текст:

«Прилагаю чек на один фунт.